Книга живых. Александр Лапин

Человек так воспитан был. И боролся с коммунистами всю жизнь.

      А вот к нашим… Тем, кто отсюда с фашистами пошел, – есть. И до сих пор есть! Вот я и думаю: а может, то не власовцы были, а такие, как эти казаки… Так-то вот. А дед у меня был гвардеец, служил в гвардейской армии, которая в начале войны была казачьей дивизией генерала Доватора. Он и Москву защищал. И под Курском уцелел. А вот в Венгрии зарезали. И как, по-твоему, я должен к этому относиться?..

      – Так что ж это получается? Старые счеты не ржавеют? – возмутился Анатолий. – Парень-то здесь, Роман, при чем? Даже Сталин говаривал: «Сын за отца не отвечает». А так получается, что внук за деда отвечает?

      – Знаешь, Анатолий, ты мне мораль не читай, – тоже обиделся следователь. – Не зря говорят: яблочко от яблоньки недалеко падает.

      – Зря ты так! Парень очень хороший. Наш парень, русский. Казак. А кто старое помянет – тому глаз вон…

      – А кто забудет – тому оба! – парировал следователь. А потом добавил: – Я, конечно, все понимаю. И сделаю все по закону. Но, знаешь, вот тут вот что-то сидит, – он прикоснулся рукой к сердцу. – Саднит, понимаешь…

      Анатолий отдал ему заявление. Подписал показания. И, обогащенный новыми впечатлениями, покинул здание райотдела.

      Шел и переваривал услышанное накануне. И все никак не мог уложить в душе эти такие разные правды. О Гражданской, коллективизации, войне. Внутри него самого волнами поднимались разные чувства. И возмущение. И жалость. И горечь. Вспоминались родственники – их хождения по мукам.

      Он чувствовал, что ответ где-то рядом. Где-то внутри него. Он искал его. И не мог найти. Пока не мог. Но он понимал, что ответ должен быть. Должен!

* * *

      Он шел вдоль по улице, пока не оказался около солидной металлической калитки и порядочного заборчика. Увидел мемориальную табличку и на ней надпись, что это дом, в котором жил Михаил Александрович Шолохов.

      «Бог привел!» – подумал отец Анатолий.

      Не раздумывая больше ни о чем, он толкнул калитку. И услышал из рядом стоящей зеленой будочки-кассы певучий женский голос, который мелодично-ласково произнес:

      – Приобретайте билетики. Пенсионерам и школьникам скидка.

      – А монахам скидка есть? – пошутил отец Анатолий.

      Лицо с кудряшками в будочке заулыбалось. С любопытством оглядели его васильковые глаза. И румяная молодка задорно ответила:

      – Это смотря каким! Молодым, может, и будет!

      Казаков вздохнул и протянул в окошко новенькие зелененькие двести рублей.

      Дом-музей его впечатлил. Но не так, как он думал и представлял. Потому что с детских лет он считал, что такой гениальный человек, как Шолохов, должен жить во дворце, полном всякого рода чудес и роскоши. Тем более что еще в советское время в народе ходило немало слухов о гигантских деньжищах, которые получает писатель от переиздания своих романов в СССР и за рубежом. Но советская власть, судя по всему, присваивала все эти гонорары. И потому Шолохову, чтобы построить эту достаточно скромную по современным