Ледяная синева. Степан Кулик

проскочил. И что, везде защита отключена?

      Потом повернулся к портрету и тайком показал государю императору кулак.

      «Ну, спасибо. Подсуропил…»

      Откуда адъютант выкопал эту допотопную машину, можно было только догадываться. Скорее всего, ограбил музей училища. Весило это ископаемое чудовище не меньше двух килограммов и места на столе занимало столько, что пришлось сдвинуть в сторону подарочный курительный набор. А еще – патриарх компьютерной техники не имел голографического экрана, и всем присутствующим пришлось сгрудиться по одну сторону, чтобы видеть монитор.

      На девственно черном экране имелся один-единственный ярлык – «почтовый голубь». Без названия.

      Мирский ткнул в него пальцем, и под ярлыком высветился прямоугольник с мерцающим курсором и надпись: «Введите пароль».

      – Шикарно, – пробормотал полковник. – То есть подразумевается, что я – получив неизвестное послание от неведомого адресата – обязан знать, на какой кодовый замок оно закрыто?

      Ответ был настолько очевиден, что все промолчали.

      – Надеюсь – это копия?

      – Никак нет, Евгений Константинович. Файл не поддается копированию. Пришлось перенести целиком.

      – Еще лучше… Значит, после нескольких неудачных попыток он ликвидируется, а я даже не представляю, с какого боку к нему подступиться.

      – Знаешь, Женя… Наверняка знаешь, – подал голос подполковник Штурм. – Просто не прокачал еще ситуацию полностью. А ларчик, я думаю, просто открывается.

      – Поясни…

      – Не о пароле думать надо, а отправителя высчитать. Скажи, командир, как много людей знает твой личный почтовый адрес? Я, к примеру, хоть мы уже черт знает сколько лет вместе, пользуюсь служебной. Качественно, бесплатно и лучшая защита от вирусов.

      Мирский присел на стул и забарабанил пальцами по столешнице.

      – Гм, а ведь ты прав, Тенгиз.

      – Я знаю, бичо. А теперь из числа тех немногих выбери, кто сейчас может быть в Космосе.

      Офицеры дружно хмыкнули и многозначительно переглянулись.

      – Ион…

      – Таки да, – подтвердил Штурм. – Осталось понять, что фон Виден считает для вас настолько ярким, что невозможно забыть?..

      Тенгиз еще не закончил фразу, когда начал ухмыляться. Крапивин, не служивший с Мирским, выжидающе посмотрел на полковника, который, в отличие от зама, поморщился, словно у него зуб заныл.

      – Песня… – проворчал полковник. – Та, которой он изводил нас все три месяца дежурства на Шальной.

      – Угу, – кивнул Тенгиз и не столько пропел, сколько произнес речитативом: – И снится нам не рокот космодрома. Не эта ледяная синева… А снится нам трава, трава у дома. Зеленая, зеленая трава.

      – Я тебя умоляю, – еще сильнее скривился Мирский. – Не надо цитировать. Лучше скажи, что из текста в пароль вводить. Не всю же песню целиком…

      – Никак нет, – вмешался адъютант. – Предположительно пятнадцать символов.

      – Спасибо, Денис Андреевич… Тенгиз, не помнишь