Любовь и голуби (сборник). Владимир Гуркин

Э-э, Емеля…

      Вышли Люда, Ленька.

      Митя. Я пошел к Николаю, а тот на работе…

      Шура. Вот че резину тянет? Говори скорей.

      Митя. Я кикимор не понимаю. (Рассердившись.) Убери ее, Надюха, убери!

      Надя. Да говори, дядь Митя. Ты, правда, почему тянешь-то?

      Шура. Дурак старый, доводит людей до белого каления…

      Митя. Василий токо пришел, токо закурил… А я Николая-то не застал и на лесной двинул. Он у вагона стоял.

      Шура. Кто? Василий?

      Митя. Ну! Бревно с вагона соскользнуло… Кувырк на землю. Да одним концом Ваську по голове… Шибануло вашего отца, Ленька. Все.

      Надя. Оой!

      Надя кинулась из двери. За ней Ленька, Люда.

      Митя. Все. Теперь так и останется.

      Шура. Че останется?

      Митя. Косоглазия.

      Шура. Дак он живой?

      Митя. Ты че, дура, каркашь? Конечно, живой. А глаз как у этого… у комика… у артиста: один – сюда, другой – сюда.

      Шура. Ты охренел, че ли? Ты зачем Надю до смерти напугал? Ну, даст она тебе… Ох даст…

      Митя. Вы че подумали?

      Шура. У Нади-то рука покрепше. И не совком, а ломом опояшет пару раз, вот узнаешь тогда, кто про че думал. (Убегает.)

      Митя. А вот… Иди ты-ы! (Пытается покосить глазами, сводит указательные пальцы друг с другом.)

      Затемнение

      Картина вторая

      Прошло два дня. Надя, помешав варево в чугунке, уносит его в сарай. Захрюкал, зачавкал поросенок. Во двор тихо вошел Митя. Надя вышла из сарая, вытирая о передник руки.

      Надя. Че приперся?

      Митя молчит.

      Уйди с дороги, хрыч старый. Василий из больницы выйдет – я ему расскажу. Че стал посередь двора? Иди давай…

      Митя. Прости, Надежда.

      Надя. Обрыбишься. Чуть не умерла со страху. Еще ходит! Счас как попру метелкой.

      Митя. Не надо.

      Надя. Не надо?

      Митя. Надь, у тебя бражка есть?

      Надя. Есть, да не про твою честь.

      Митя. Плохо мне, Надежда.

      Надя. Иди проспись – враз полегчает. Или тетю Шуру попроси. Пусть еще разок тебя совком полечит.

      Митя. Где она? Ох, как плохо мне… (Сел на крыльцо, обхватил голову руками.) Как жить мне, Надя, как?

      Надя. О, о! Совсем задурел. Нечего тут загибаться. Иди да плачься дома. Вы смотрите на него – бедный какой, плохо ему, не допил. Счас пойду расскажу жене, как ты по дворам шляешься, попрошайничаешь.

      Митя (кричит). Да нету ее, Санечки моей! Нету! Все! Нету!.. (Плачет.)

      Надя. Куда ж она у тебя подевалась?

      Митя. Я ей сразу говорил… давай вызову… давай. Зеленая вся. «Нет, говорит, счас отпустит». Потом… Смотрю, уж пятнеть начала. Не послушался ее, побежал… Санечка моя!

      Надя. Куда побежал? Ты че?

      Митя. Да за «скорой». Меня с ей и повезли. Сижу в покоях, караулю… Потом врач вышел. С час ишо жила. Говорит: «Умерла, дедушко, твоя бабушка».

      Надя. Ой!

      Митя. Умерла, говорит. (Плачет навзрыд.) Не могу… Дай че-нить попить.

      Пауза.

      Надя. Дядь Митя… Дядь Митя… Ой! Я же ее позавчерась видела. Ой!

      Митя. Ну. А вчера с Филипповыми на картошку хотела ехать. Помочь просили.

      Надя.