Последняя битва. Андрей Посняков

уселся в мягкое кресло и вытянул ноги. – Прямо сказать – купаются в пошлой роскоши. Ну ладно, попусту болтать нечего, короче – к делу.

      Сняв заплечный мешок, Иван вытащил оттуда пушистую черную кошку.

      – Глянь, красивый какой зверек, пушистый! И такую прелесть меняю на старую, никому не нужную бабку… Да не за так, серебришка в придачу дам и закрою глаза на бобыля Кольку, коего ты от меня в монастырь сманиваешь. Ну? Решайся быстрее. И помни – дело для тебе верное и совершенно безопасное…

      – Ага, безопасное, – тоненько прогнусавил Варфоломей. – Отца-игумена обманывать!

      – Да этот черт и сам обмануться рад! Решайся, серебришка отсыплю щедро, да и не узнает никто.

      Отец-келарь прятал глаза – в них давно уже горела жадность. Покряхтел малость для виду, потом махнул рукой:

      – Инда ладно. Только вот насчет серебришка – подробней.

      В общем, все остались довольными: и Иван, и келарь, и бабка Мавря. И даже вернувшийся через три дня архимандрит Феофан, игумен, вместо колдуньи обнаруживший в монастырской темнице черную пушистую кошку.

      – Ага! – потрясая посохом, громко возопил игумен. – Вы мне не верили, а я ведь говорил, говорил!

      И отправил-таки, паразит, на костер бедную, ни в чем не повинную…

      Глава 3

      Апрель 1410 г. Великое Рязанское княжество. Герб

      «Цвета имеют свое значение: золото —

      знатность и постоянство, серебро —

      благородство, красный обозначает огонь…»

В.Б.Муравьев«Герб сэра Генли»

      …кошечку!

      Колдунья Мавря такой и осталась, как и всегда была – согбенной, тощей, костистой. Однако избавлению обрадовалась, Ивану поклонилась в ноги:

      – Да будет путь твой чист.

      – Путь? – Раничев вздрогнул. – Так ты ведаешь…

      – Да. – Колдунья качнула головой, внимательно всматриваясь в боярина. – Ведаю, знаю… Врата зла вновь открылись, грозя смертью твоим чадам.

      Раничев зло усмехнулся:

      – Пять лет назад ты говорила иное. Говорила о смерти моих сыновей, а потом предрекла им счастливую и долгую жизнь.

      – Вот именно, – осклабилась Мавря. – Рекла о двух твоих сынах – Панфиле с Мишаней. Но ведь с тех пор прошло много времени. У тебя народилась дочь… и, может быть, родится еще один ребенок, а может, и не один… Они-то и могут погибнуть, если…

      – Если не закрою ворота времени?! Опять! Что, больше некому?

      – Некому. – Колдунья поджала губы. – Ты один такой… не наш… и не их. Уж извини, так вышло. Хотела тебя предупредить и раньше, да не смогла – словили монастырские слуги.

      Иван пригладил волосы:

      – Как давно разверзлось время?

      – Год – не больше.

      – И где?

      – То не ведаю. Лишь слышу знаки.

      – Поня-а-атно. Как такое могло случиться вообще?

      – Перстень. Он есть. Еще один.

      – Четвертый? Да сколько же их вообще?

      Мавря тряхнула седыми космами.

      – Ты не понял. Четвертый перстень не здесь,