Портрет обнаженной. Геннадий Сорокин

в рыцарском шлеме. С другой стороны на клинке были две перекрещенные шпаги и буквы «GB&…». Последняя буква была стерта. Лезвие клинка потемнело от времени, местами заржавело. Рукоятка была изготовлена из пористой пластмассы, накрученной на хвостовик клинка.

      – «Крупп-сталь»! – прокомментировал эксперт. – Качественная вещь. Клинком можно гвозди рубить.

      – Что это? – спросил я. – Если это кортик, то почему такой короткий?

      – Судя по каталогу холодного оружия, это действительно кортик, выпускавшийся в нацистской Германии для офицеров-подводников. Подробнее вам эксперты-криминалисты расскажут, а что до длины клинка, то она была уменьшена кустарным способом.

      – Зачем? – не понял я. – Для чего такой предмет может быть нужен?

      – Не знаю. Этим кортиком можно только колоть, режущая кромка у него тупая.

      – Свинью им заколоть можно?

      – Вряд ли. Длина клинка – тринадцать сантиметров. Если свинья откормленная, с хорошей жировой прослойкой, то клинок ей до сердца не достанет. Во всяком случае, я бы не рекомендовал этим предметом свинью колоть.

      – Может, – предположил Айдар, – этот кортик кто-то просто так, на память о войне, оставил, без всякой цели.

      – Странный предмет, – повертев орудие убийства в руках, сказал я. – Кто-то не поленился заново наточить поломанное лезвие и придать ему первоначальную форму. Подождем, что наши эксперты скажут.

      Я вернулся к кушетке, встал на колено, замахнулся кортиком, прикинул, как он должен был войти в тело Каретиной.

      – Женщина могла бы нанести им удар такой силы, чтобы лезвие вошло по самую рукоятку?

      – Смотря какая женщина, – ответил эксперт. – Моя бы дочь не смогла, силы бы не хватило. А вот Елена Николаевна, которая у нас полы моет, девчонку бы запросто проткнула. В ней, в Елене, килограмм сто живого веса, она полные ведра с водой играючи носит.

      – Понятно, – призадумался я.

      В морге я расстался с Айдаром, вернулся в городское УВД, зашел в экспертно-криминалистический отдел, поинтересовался результатом исследования отпечатков пальцев, изъятых в комнате Луизы.

      – На тумбочке, кроме следов потерпевшей, есть еще отпечатки пальцев, – сказал мне эксперт. – Их оставила некая Лапшина Татьяна. Ее же палец есть на коробке из-под чая. Поверх ее отпечатков пальцев на тумбочке есть смазанный след.

      – После Татьяны кто-то еще открывал тумбочку? – спросил я.

      – Андрей, не будем гадать на кофейной гуще! Есть две группы следов. Первые – четкие, поддающиеся идентификации. Второй след – поверхностный, смазанный. Человек, который оставил его, спешил. Больше я тебе ничего сказать не могу.

      – Как со следами в квартире?

      – Их оставили или потерпевшая, или ее мать, или гости. Неопознанных следов пальцев рук нет.

      Часов около четырех с похорон вернулся продрогший Айдар.

      – Ничего интересного, – сообщил он. – Слезы, рыдания, бабушка Луизы чуть в обморок не упала, пришлось нашатырем в чувства приводить.

      – Мать