Дальневосточная опора прочная…. Андрей Саликов

Лёх, ты меня недослушал. На собрании… – начал Петька.

      – Ты там о чём трепался? – прошипел я, стараясь понять, что этот идиот мог там наболтать.

      – А, тьфу ты, совсем рехнулся! Как тебя взяли, не представляю! Теперь хайло закрой и не перебивай дядю Петю. На следующем собрании ты должен был рассказать биографию и почему тебя у нас не приняли в КИМ. Я там тебя рекомендовал, как надёжного товарища. И что мне прикажешь делать? На следующей неделе собрание, а тебя нет. И я стою, как баран. А меня из президиума Машка так ехидно спрашивает: «А где у нас товарищ Мельников?» А мне отвечать категорически нельзя. Ну, не говорить же: «Убыл данный товарищ в командировку на КВЖД, но писать обещал». Представляешь, что будет? – Под конец Петька сам чуть не ржал, представляя в красках эту картину.

      – А ты к начтеху зайди. Он мужик с понятием, что-нибудь придумает, – подкинул я ему идею.

      – Точно. Если не можешь справиться с неприятностями, переложи их на мастера.

      Заводская шутка подняла настроение.

      – Твоему отцу с оказией передам письмо.

      – Петь, тут такое дело… – Я не знал, как покультурнее сказать, что слышал разговор о себе.

      – Лёх, слушай внимательно, – понизил он голос. – Машка проведала, что ты едешь, и начала вонять.

      – Откуда она узнала?

      Мне стало не по себе. Такая тварь могла доставить неприятности не только мне, но и командирам. И ничего смешного! Запросто прилетит всем – и кто в кабине, и кто в кузове!

      – Подопригора рассказал. Ты же его знаешь…

      Это точно, не боящийся ничего комиссар разведчиков терпеть не мог женских истерик. В любой форме.

      – Могу представить… – Сплюнув, я мысленно обложил стервозину самыми чёрными словами. Чтобы икалось сильнее.

      – Лучше не надо, спокойнее спать будешь, – зло произнёс Пётр. – Крик она пока поднимать побоится, но потихоньку начала капать всем на мозги. Со мной у неё финт не прошёл, и она озлобилась.

      – В каком смысле?

      – В прямом. Мол, ты из «бывших», ну и понесла ахинею о пролетариате. Я её вежливо и послал…

      – Ты что, сдурел? – заволновался я. – Ты что о себе вообразил, бессмертный, что ли? Такое не прощается. Ладно, я…

      – Эх, хреново ты обо мне думаешь. Я тебя, Изю и Митьку давно знаю. А эта лахудра классовую теорию начала рассказывать. – Плюнув, он махнул рукой. – Одним словом, Лёх, как там твой батя говорил? Со щитом…

      – Или на щите, – продолжил я.

      – Я те дам «на щите». Не вздумай подохнуть, понял?

      – Понял, понял.

      – Вот, другое дело.

      – Слыш, Хват… – Уши просто пылали. – В общем… Короче, извини, я думал, что ты…

      – Мельник, у тебя с головой нормально? – участливо спросил Петька. – Нет, и ты подумал, что я продал тебя за карьеру там? – едва уловимо кивнул он на здание, где располагался политотдел. – Ясно. Сворачиваем эту тягомотину. Извинения приняты. Что взять с убогого.

* * *

      Чита встретила нас мелким противным дождём. Скорее