Дальневосточная опора прочная…. Андрей Саликов

и пробил ему правой ногой в «солнышко». Последний мститель застыл в ступоре. И тут все услышали покашливание Архипыча. За ним со скучающим видом стояли двое парней из рембата. Ага, они на пару амошку переворачивали, ну и подковы спокойно разгибали.

      – Сынок, забирай своих дружков и… В общем, иди. Понял? – Увидев кивок «наездника», старшина продолжил: – Вот и славно. И ты, Лёш, тоже иди к себе. А я тут по-стариковски приберусь.

      Последствий ни для кого не было. Но меня на следующий день направили в автороту.

      – У тебя права ведь есть, – пояснил Архипыч столь интересный поворот в моей жизни, – там водитель приболел, надо же помочь?

      В автороте я благополучно трудился целый месяц, отсидевшись вдали от глаз начальства…

      Стрельбы. Это волшебное слово. Оно словно алкоголь пьянит тебя. Ласковая теплота ложа, тусклое свечение ствола, маслянистый блеск патронов.

      – По машинам! – разносится долгожданная команда. А потом мы едем на полигон, где сапёрная рота оборудовала стрельбище. Ожидание. И мандраж.

      – Хватов, Мельников, на исходные.

      Получаю обойму и ложусь на расстеленный брезент.

      – Заряжай!

      Патроны легко скользят под большим пальцем, занимая свои места.

      – Курсант Мельников к стрельбе готов!

      – Курсант Хватов к стрельбе готов!

      – Огонь по готовности.

      Выставляю прицел на нужную дальность и начинаю стрелять. Тут главное – не промахнуться. По большому счёту-то нас с Петькой не ждут призовые стрельбы. Поэтому вдох-выдох, задержка дыхания, выстрел. И так пять раз. Петька отстрелялся быстрее.

      – Курсант Мельников стрельбу закончил.

      – Посмотрим, как отстрелялись.

      Руководитель – ротный из стрелкового батальона – ждёт, когда принесут мишени.

      – Курсант Хватов. Хорошо. Смазал четвёртый выстрел, торопишься.

      – Курсант Мельников. Ого, отлично. Раньше стрелял?

      – Да. Отец охотой увлекается.

      – Хорошо учил…

      – Привет разведке. Помощь нужна? – чуть иронично окинул я взглядом фигуру Петра.

      Тот, чуть шевеля губами, явно поминал по матери криворуких раздолбаев, запоровших очередной мотоцикл.

      – Лёха, тебе делать нечего?

      – Кто тебе это сказал? В автороте меня ждёт чудесный грузовик. Убит вусмерть. Я даже не знаю, как у славного в кавычках, хм, водилы это получилось. Но проходящий мимо скорбной фигуры Петра Хватова комвзвода Рябинин узрел это. Его каменное сердце дрогнуло. И вот я здесь. – Закончив свой монолог, я изобразил статую Наполеона.

      – Тогда посмотри сцепление, – весело оскалился Пётр.

      – Вот она, благодарность… – Но моя патетическая речь была прервана грубой прозой жизни.

      – Ладно. Тогда твои тормоза и цепь, – мгновенно сделал он перестановку.

      – Э, нет, – отклонил я его предложение. – Сцепление, значит, сцепление.

      – Ну,