Как продать слоника?. Елена Павловна Жукова

Куда поставили миски с недоеденными салатами. На стене тикали ходики со стрелками в виде вилки и ножа. За дверью продолжали жужжать голоса. Но слов было не разобрать. Салаты пахли скисающим в тепле майонезом.

      От нечего делать я сполоснула под краном грязную вилку. Да. И принялась заедать стресс. Прямо из большой салатницы с «оливье». И свет выключила. Чтобы никто сюда, на кухню, не рвался. И чтобы жрать было не так стыдно! Да. Нет, все-таки они переборщили с зеленым горошком! Его вкус забивал все остальные ингредиенты. И майонез был слишком кислым, прямо-таки уксусным. Вот у меня майонез получается очень даже нежным. Я его сама делаю. Короче, этот салат не шел ни в какое сравнение с моим фирменным «оливье». Да.

      Блин, я же знала, что не стоило идти на эту жуткое сборище! Зачем я поддалась Ленке? Она там получает удовольствие, флиртует со своим носатым Рубиком. А я из-за нее потратила кучу денег. Лишилась семидесяти пяти шоколадок. Получила массу отрицательных эмоций. И теперь вот сижу здесь и жду, когда она соизволит обо мне вспомнить. Подруга называется… Да.

      В общем, пока я пережевывала свои горькие мысли вприкуску с кислым «оливье», кухонная дверь скрипнула и открылась. В дверях обозначился мужской силуэт. Кого это принесло? Через секунду щелкнул выключатель. Меня окатило потоком беспощадного света. Я зажмурилась и быстро отбросила от себя вилку. Поздно! Меня застукали на месте преступления. За убийством жратвы. Да. С полным ртом «оливье» я машинально прошамкала непонятно кому: «Привет!».

      Ответное «привет» прозвучало как отклик на пароль. Я открыла глаза. Передо мной стоял успешный Вовка Куликов. Собственной персоной. На его лице промелькнуло короткое усилие узнать меня. Напрасное… Да. И он тут же включил обаяшку!

      – Ты кто? Чья-нибудь жена или подружка? А чего сидишь одна на кухне? Да еще в темноте… Там – он махнул рукой на дверь в комнату – сейчас школьные фотки показывают. Не хочешь посмотреть?

      Эти вполне невинные слова Ушана прозвучали оскорблением. Блин, он не узнал меня! Неужели я настолько изменилась? Вовка, натурально, и сам поменялся. Я его тоже не сразу узнала. Да. Но он прямо-таки откровенно похорошел. А я…

      – Вовка, ты что, меня совсем не узнаешь?

      Куликов удивленно уставился на меня.

      – Ну-ка…

      Он подошел поближе. Нахально так взял меня за подбородок, развернул лицо к свету. И стал разглядывать. То в фас, то в профиль.

      – Что-то, что-то знакомое… Боже ж ты мой же ж! Милютина? Ты что ли?

      – Я. Только я теперь не Милютина, а Толстых.

      – Да уж, не Худых, – схамил Ушан. И смерил взглядом мое явно избыточное тело. – Выглядишь… монументально.

      Я тотчас вспыхнула. Еще не хватало, чтобы какой-то наглый ушастик удобрял своим навозом мои комплексы!

      – Не хами! А то… А то уши надеру.

      – Уши? Ах да, уши… Мои баснословные уши. Ну, если хочешь, на, Милютина-Толстых, дери!

      Вовка извлек из прически объемное розовое ухо – оно, кстати, ничуть не уменьшилось со школьных времен – и покорно подставил