Густав. Пани Понизович

полностью погруженный в общение со своей компанией. У Анны же внезапно обострился слух, и она прилагала недюжинные усилия, чтобы различить Его голос, Его тембр, Его смех, выделяя из общего гомона строго Его звуковые частоты. Его улыбка непостижимым образом клеймом впечаталась в ее мозг и теперь не покидала его ни на минуту.

      – Что это со мной! – из глубин сознания женщины пробился беспокойный вопрос, в то время как рука механическим движением сменила опустевший бокал на полный.

      – Аня, вернись на землю! – раскрасневшаяся Ирина излучала отличное настроение, напрочь забыв о своих недавних претензиях к «ярмарке тщеславия». Приблизившись к подруге, она постаралась соблюсти максимальную секретность добытых сведений. – Я узнала, на кого запала Люська! Посмотри туда – черненький такой, в серой футболке…Кто-то Иваном его зовет, а кто-то «Гусем» – вроде у него фамилия такая! – Ирина сделала глоток, промывая охрипшее горло. – Детский сад, конечно, но он и правда, симпатичный! Но самое смешное в том, что он нашу Люсьен посылает подальше! Чем, видимо, еще больше ее раскочегаривает! – Ирина рассмеялась, довольная, что у Люськи хоть в чем-то не клеится. Зеленые глаза прошлись оценивающим взглядом по молодым манекенщикам. – Лично мне больше нравится другой: в красной майке и с бородкой. Брутальный такой…Он на меня уже посмотрел! О. это очень приятное чувство, – она кокетливо повела плечами. – Как, все-таки хорошо, что мы сюда попали! Коллекция, конечно, фиговая, но где еще увидишь столько красавцев одновременно…Спасибо тебе, подруга, что уговорила пойти с тобой!

      Глава 3.

      Выставка в галерее «Гараж» была оформлена в виде резких зигзагов из черных стен, на которых светлыми пятнами выделялись картины. Выставлялись современные российские художники, творящие в разнообразных техниках и стилях и соответствующие обозначенной теме «Концептуальное искусство».

      Иван старался не пропускать подобные мероприятия, интересуясь новыми веяниями в мире живописи, хотя, по большому счету, так называемое концептуальное искусство никогда его не привлекало. Однако природная любознательность толкала молодого человека на изучение потока чужих свежих мыслей в этой области.

      Изрядно поплутав по траурно затемненному лабиринту, Иван миновал очередной поворот и остановился перед громоздким полотном, занимавшим все пространство стены.

      На юношу уставился огромный, схематично изображенный глаз. Художник явно не пожалел краски, щедро наложив ее толстыми черными слоями так, что зрачок казался объемным. Возможно, мастер добивался эффекта «черной дыры», незаметно засасывающей зрителя в свои глубины, однако Ивана это не коснулось. Оставшись целым и невредимым, он перевел взгляд на другую часть картины, где из глаза поменьше неожиданно торчал кирзовый сапог, с которого стекала вниз темная жидкость неизвестной природы. Завершала композицию грязная лужа с размытыми границами, растекающаяся в правом нижнем углу.

      «Визуализация» –