Се ля Ви!. Соро Кет

все не унимается.

      «Ты – муза! – клацает он. – Ты – потрясающая! Ты только посмотри на себя!»

      На телефон начинают падать новые и новые снимки. Я понимаю, что сториз Рыженькой мне сегодня не досмотреть. Пока этот чертов Пигмалион, уделавший меня в кетчупе, не вышлет все, что он снял, он не прекратит занимать линию.

      Быть может, так к лучшему.

      И я смотрю снимки. Не могу не смотреть: он спрашивает мое мнение о каждом отдельно.

      Сперва мне хочется блевать от стыда, потом, рыдать от отчаяния… Потом, я вдруг понимаю, что если вычеркнуть ожидания, в этом «кровавом» шедевре, действительно что-то есть. Он цепляет. Хоть я и не могу уловить, чем именно.

      Жаль, что сама я выгляжу, как полная дура – с выпученными глазами и сложенным в булавочную головку ртом.

      Какое-то время, мы оба с Ксавье молчим. Я вижу, как он набирает и набирает что-то, но в итоге сбрасывает. Ничего не приходит. И я спрашиваю его:

      «Слушай, я пытаюсь смотреть видео. Либо скажи мне уже, что хочешь, либо не говори никогда:)»

      Я не хочу быть такой моделью. Кончено. Решено. Я пошла туда, чтоб прослыть красавицей, а не депрессивным фриком.

      «Поехали в клуб?!» – выплевывает экран.

      Название!

      Я вздрагиваю. Ксавье из тех людей, что не пишут сообщение целиком, а посылают по два-три слова. Я уже почти что нажала отправить «нет», но когда он пишет клуб, у меня глаза выпадают.

      Тот самый клуб, где Филипп обычно заканчивает вечер!

      «Я несовершеннолетняя».

      «Я – твой фотограф, а ты – модель!»

      «Твоя задача – приехать»

      «У тебя есть что надеть?»

      «Нет».

      «Тогда приезжай в чем есть»

      «На студию»

      Я еду.

      Ночь падала на голову.

      Ксавье расплачивается с таксистом и тянет меня наверх.

      Его глаза горят, в руках телефон, который он то и дело тычет мне в нос. Количество лайков перевалило за восемнадцать тысяч. Видимо, в мире высокой моды, его искусство ценится выше, чем в моем, но Ксавье так счастлив, что я не могу не сказать ему, что восхищена.

      А раз я восхищена, приходится согласиться на то же платье, на тот же ужасный грим… Та же девушка, – они что, ночевали тут? – накладывает мне на лицо кроваво алые линии.

      Я надеваю платье-футляр. В студию набиваются какие-то шумные, восторженные люди. Настолько восторженные, что я чуть внимательнее рассматриваю их ноздри. И, конечно же, нахожу в них следы белой пудры.

      Мы пьем шампанское, нюхаем кокаин; Ксавье розовеет от комплиментов, и мы всей толпой, как облако, перемещаемся вниз. Набиваемся, как попало в стоящие у подъезда автомобили и едем в какой-то клуб. Я понятия не имею, кто эти люди. Их имена ничего мне не говорят.

      Какие-то модели; парни и девушки, целуют Ксавье, разглядывают меня. Не то, чтобы раздраженно, но и не то, чтобы одобрительно. А потом, вздыхают и ахают, глядя в его телефоне снимки.

      Я расслабляюсь: эти девушек я с Филом не видела. Видимо, они в самом деле модели, а не эскорт. И мне уже нравится этот шумный, звенящий мир,