Империя мечты. Баир Владимирович Жамбалов

меня в традициях воззрения моего великого предка. Но не только. Она учила языку своей родины, и отец мой всячески поощрял такое обучение. Великий предок ценил учёных людей, мастеровых своего дела. Вот потому я и обрадовался, когда узнал, что мой дед по материнской линии является учёным-философом.

      – Для меня это неожиданность, потому что я ученица Гидро.

      – Я знаю.

      Набережную Росены покрывал чистый песок, что в пору было бы пройтись по нему и босиком. Может, хан Аурик так и сделал бы, но этикет, опять же выдуманный человеком, не позволил ему вот таких вольностей. Тем временем яркое светило неспешно, но клонилось к закату, предваряя изумительный багрово-красный закат, его искрящие отблески на ровной глади Росены.

      Не одни они оказались в такое чудесное время на берегу изумительной реки. Приходили сюда, по большей части, те, кого аристократия часто и презренно обзывала чернью. Но души их больше были привержены к красоте природной, чем души благородных рыцарей, баронов, графов, герцогов, венчающих сложные ступени иерархического порядка. Для них простота бытия была обыденной нормой, потому и души чисты от всякой скверны разных предрассудков, уготованных для тех, кто следует принципам вот такого общественного построения, опять же выдуманного человеком. Вот потому хан Аурик и увидел перед поединком на турнире, в миг такой обострённости разума, светлый фон над головами тех, кого и принято называть чернью.

      Охрана во главе с младшей принцессой расположилась подаль, как бы соблюдая некоторую, всё же, солидную дистанцию, дабы не мешать вот такому разговору старшей принцессы, будущей королевы с ханом, правителем дальних земель.

      К удивлению их, на берегу этой реки оказались и несколько нанголов во главе с неутомимым Джэнде. И тоже на почтительном расстоянии. Понять их можно было. Ведь и они – охрана своего хана на чужой земле.

      Кто-то из присутствующих на берегу затянул песню таким приятным мужским тоном, которую подхватил такой же мелодичный женский голос, и сливаясь вместе, они составляли удивительно приятную гармонию с багрово-красным закатом, с тихой рябью на воде, от которой так и отражались огненные блики уходящего дня. И светлая аура воцарилась на набережной Росены. И стоило прислушаться к этой дивной мелодии, захватившей вмиг господство на всём берегу изумительной реки.

      Песня была о вольных птицах, улетающих с наступлением холодов в южные жаркие края, чтобы возвратиться весной, когда набухают почки на ветвях каштана, к гнёздам, где вышли они в жизнь, и где дадут сами жизнь потомству. Так было, так будет всегда. Так же, как птицы, вольна была в помыслах своих, в устремлениях своих одна девушка, но законы человеческие не позволили ей быть подобно птицам, и ради человеческих гнёзд, что дали жизнь ей и тем, кого она знала всегда, ушла она против воли своей на восток. Пышным цветом расцвели человеческие гнёзда. Но где же та, ушедшая в неизвестность, променявшая счастье личной свободы ради счастья и благоденствия для всех? Канула