Миноносец. ГРУ Петра Великого. Константин Радов

дипломатических интриг? Желая преуспеть в своем деле, я просто обязан был им подражать. Ядовитое сочетание высокомерного пренебрежения к царедворцам и одновременно ощущения собственной ущербности в сравнении с ними отравляло мне душу при каждом визите. Как можно совместить противоположное? Оказывается, можно! Только равным в этом кругу почувствовать себя не удавалось.

      Сие не означало, однако, недостатка почестей. Турки – наследственные неприятели австрийского дома, и победитель их вправе рассчитывать на самое благожелательное отношение. Не добившись пока отдельной аудиенции, о коей хлопотал Матвеев, мы с ним удостоились высочайшего внимания на общем императорском приеме. Две-три формальных фразы со стороны Карла Шестого не произвели на меня впечатления: я больше смотрел, нежели слушал. Узкое лицо молодого кесаря и длинный подбородок делали его неожиданно схожим со свояком, царевичем Алексеем. Только нижняя губа говорит о принадлежности к Габсбургам, да взгляд жестче. Царевич моложе пятью годами, но плоха надежда, что он успеет приобрести необходимую твердость характера. Злоязычные люди по секрету рассказывали: однажды, напуганный намерением отца устроить ему экзамен по корабельной архитектуре, Алексей для избежания оного пытался прострелить себе ладонь из пистолета – и промахнулся…

      Уткнувшийся под ребра локоть посла прервал мою задумчивость, побудив с опозданием пробормотать приготовленный ответ монарху.

      – Виноват, Андрей Артамонович! Загляделся, – шепнул я, когда всеобщее внимание сосредоточилось на других людях.

      – Здесь как в бою, даже хуже: зевать ни на секунду нельзя! Слава богу, сегодня мы отмечены благосклонностью Его Величества в высочайшей мере.

      – Вы серьезно? Мне так не показалось.

      – Надо знать Карла: это величайший педант во всей империи. Скорее Дунай потечет вспять, чем он позволит малейшее отступление от этикета. Не заметить нас означало бы немилость. Кивнуть свысока – нейтрально. Заговорил, да еще с каждым особо… Увидишь, насколько любезнее нас будут трактовать после этого!

      – Надеюсь! Если, конечно, я не испортил дело своей неуклюжестью.

      – Ничего. Боевым генералам прощаются небольшие изъяны в манерах. И не только в манерах: враги принца Евгения любят перешептываться, что мать его до конца дней оставалась под подозрением как отравительница своего мужа. Но пусть попробуют сказать это при солдатах! Кстати, принц приедет из Италии не ранее Рождества: вам, без сомнения, известно, что с прочими обязанностями он соединяет должность миланского генерал-губернатора. В делах войны и мира его голос решающий, поэтому встречу с ним я считаю даже важнее, нежели с самим императором.

      – А насколько влиятельны его враги? Полагаю, вы говорите о некой партии при дворе?

      – Да, и в придворном военном совете – в особенности. Экстраординарные дарования всегда вызывают зависть недостойных. Но кроме злословия, им нечего противопоставить