Шанакарт. Корона Сумрака. Лилия Альшер

как слуги собирают её вещи, осторожно упаковывают украшения, подносят ей безделушки, спрашивают, что оставить. Богато обставленная комната, которую она так долго занимала в Замке, постепенно пустела, становилась безликой, теряя все следы её присутствия. Скоро здесь не будет ничего, что напоминало бы о ней, о Калерне Свиорден, бывшей фаворитке второго принца, несостоявшейся невесте наследника. Пустели шкафы, пустело и сердце. Калерна посмотрела на свои руки. На длинных пальцах вызывающе блестели перстни. С каждым из них была связана памятная история, каждый был подарен Альшером. И если раньше воспоминания отдавались только теплотой в груди, то отныне царапали нутро остывшей золой. Больше никакого огня, один пепел.

      Калерна стащила с пальцев украшения и положила на покрывало рядом с собой.

      – Леди Калерна? Я хотела поговорить с вами.

      Мирриалла подошла к ней и села на ковёр у ног.

      – Что-то случилось?

      – Я хотела просто спросить. Неужели вы готовы отпустить всё это?

      – У меня нет выбора, Мирриалла. Я сделала всё, что могла, – голос прозвучал безжизненно.

      Мирриалла осторожно обернулась назад, потом доверительно зашептала, накинув на них с Калерной заклинание от подслушивания:

      – Могу я говорить откровенно?

      – Разумеется. Говори, Мирриалла.

      – Думаю, вы можете сделать ещё кое-что.

      Калерна никак не отреагировала, безразлично глядя перед собой. И служанка, помолчав, заговорила снова.

      – Госпожа, я думаю, вам следует переговорить с наместником, прежде чем принимать окончательное решение.

      – О чём мне говорить с ним?

      – Не знаю. О том, чего хотите. Или… чего не хотите.

      Впервые за последние дни в глазах Пепельной демоницы зажёгся огонёк жизни.

      Деревня пылала. Но теперь это были не костры войны, а костры радости. Широкий луг у подножия холма был сплошь покрыт яркими пятнами пламени, беснующегося адскими цветками. Весёлая навязчивая музыка звенела по округе и почти заглушалась пением, разговорами, тостами и хохотом. Сладкий запах жареного мяса распространялся повсюду, дразнил нос, девичьи юбки взметались в залихватских танцах. Ночь пьянила не хуже кваса, браги и самогона, которые щедро разливали по деревянным кружкам селяне. Праздник продолжался уже много часов, нередко возле длинных, грубо сколоченных столов можно было наткнуться на сражённых алкоголем гуляк. Их покой никто не тревожил, оттаскивали только с дороги, чтобы хороводами не раздавило, и продолжали кутить.

      Шелара, как разомлевшая в тепле кошка, щурила глаза и смотрела на гулянье с небольшого холма, сидя на покрывале, выпрошенном у приютившей их хозяйки. Рядом расположилась Кайрина с большой глиняной плошкой, наполненной жареным на огне мясом, на коленях.

      – Уф! Кажется, я наелась, – сообщила Кайра, откладывая блюдо подальше.

      – Стой, ещё кусочек, и можешь убирать!

      Шелара выудила из плошки кусок мяса, самый крупный, какой попался, и блаженно вонзила зубки в шашлык.

      – Ты собираешься наесться мясом