Ярлыки. Александр Корниенко

нужно, что найти координатора, сдаться, списать все на побочный эффект стимуляторов. Пока еще не поздно, мне поверят, меня вылечат, я стану как все» – твердил он себе, продвигаясь к центру сектора. И с каждым шагом его уверенность слабла, как заряд батареи гасителя инерции.

      – Ну и что мне им сказать? Здравствуйте, я тут нарушил с десяток законов, превысил полномочия и подкупил должностное лицо, чтобы получить доступ к системе «Ярлыки»?

      Или – «я тут подглядывал за людьми и совершенно случайно нашел человека, который изобрел систему защиты от радиотелескопа?» – вслух это прозвучало еще глупее. К счастью, коридоры были пусты, и Рэм мог позволить себе сколько угодно вести диалог с собой, не боясь оконфузиться. «Ну а как я буду жить, зная, что не сделал ничего?»

      Сомнения и размышления, терзая сознание в разные стороны, заставляли пилота останавливаться, спорить с самим собой и многократно проигрывать этот спор. А затем он разворачивался, чтобы вернуться в каюту, но на полпути снова находил в себе силы и решительность покаяться. И наконец, чувство долга все же одержало верх.

      Стоя у большой двери с табличкой «координатор сектора» Рэм неуверенно переминался с ноги на ногу. Сделав глубокий вдох, он аккуратно потянул за ручку. К счастью, она не поддалась. С чувством облегчения, пилот уселся на пустующую скамейку рядом с кабинетом и закрыл глаза. Он представил, каково этого быть жителем Тверди. Жить в городах, постоянно и всегда быть под тщательным информационным колпаком системы «Ярлыки». Рэм на секунду представил себя проходящим сканер биополя на каком-то предприятии. Ему показался огромный зал, полный солнечного света струящегося из иллюминаторов, и не менее огромная очередь людей, ждущих чтобы их считали. И писк… Пронзительный писк агрегата, проверившего его собственную «историю грехов».

      Открыв глаза, пилот потряс головой – «ну что за глупости? Профилей жителей Базы нет системе слежения, а значит и информация о них отсутствует. На Земле были бы сильно удивлены, обнаружь они человека с полностью чистой аурой!»

      Рэм зачем-то произнес вслух слово «Земля». Называть так Твердь было не принято, и даже считалось признаком дурного тона. А у большинства упоминание былого названия планеты и вовсе вызывало мелкую дрожь и неудержимый порыв отвращения. Но сейчас пилоту было наплевать. Ему нравилось это слово. Было в нем что-то теплое, приятное. Что-то, что напоминало дом…

      Откуда у меня такие мысли? – спросил Рэм себя вслух, и тут же нашел ответ на свой вопрос – Усталость! Он подумал, что рекомендуя летчикам после вылетов воздерживаться от умственных нагрузок, медики не сильно-то и перегибали палку. Быть может, пришла пора внять умному совету и отправиться на покой? А Твердь никуда не убежит. Она будет все также вертеться на своей оси и завтра, и послезавтра и еще миллионы лет. Холодная и спокойная в своем безразличии к мириадам взбунтовавшихся букашек, которые почему-то возомнили себя хозяевами стола.

      – Вы что-то хотели? –