Просто смешные рассказы. Михаил Коломенский

теряя равновесие.

      – Я извиняюсь… А вот хочу спросить… Я на вас смотрю – вот кто вы? Не могу понять.

      Поморщились.

      – А ты кто?

      – Да я… в общем, тут… Ну… сами понимаете. А вы?

      – А мы тут пиво пьём. – И снова отвернулись.

      Я ненадолго задумался.

      – Не, ну я имел в виду… ну… по профессии. Вы такие… творческие!..

      В ожидании ответа я замер в неподвижности и вылупил глаза. И для верности ещё и стал их переводить – с одного на другого.

      Один был насмешлив. Или смешлив. От пива оторвался:

      – До-ре-ми-до-рé-до… – пропел, пожмурился, опять за пиво.

      Второй оказался злобным и без фантазии:

      – Ты покурить пришёл? Ну, и кури.

      Очень плохо. Очень неправильно. Лабухи en masse демократичны. Но личностное часто берёт верх над социальным – и в том числе и тогда, когда лучше не брать.

      – О! – запоздало оживился я и потерял равновесие так, что чуть не упал со стула. – Вы… это… музыканты?.. У меня друг был…музыкант. Как он играл!.. я вам скажу… Он все ноты знал. Вот все, какие есть… все их знал! Спрашивает: «А ты знаешь, сколько всего нот?» Ну, откуда? Откуда мне знать?..

      Я был в искренней растерянности.

      Злобный покивал – с удовлетворением. Смешливый гыгыкнул. Господи, как же мало людям надо.

      – Ну, и вот: сколько? Это я его спрашиваю. «Восемьдесят восемь! Всех вообще! И все представлены на рояле. На пианино – нет, не хватает места… А на рояле – да». Я говорю: «Так что: рояль, получается, – Гитлер?»

      Смешливый встрепенулся. Злобный прищурился.

      – Ну, он не врубился, я объясняю: восемьдесят восемь – это число Гитлера. А он не знал… Случайность? А? Вот скажите: случайность?

      Я вперился в них.

      – Случайность, – кивнул смешливый.

      Я тоже кивнул и снисходительно поулыбался:

      – Это типа шутки… Совпадение, вне всего… Рояль ещё до Гитлера выпускали.

      – Ты кури, кури, – напомнил злобный.

      – Да. Спасибо. Извините, я так увлёкся… Забываю затягиваться. Так вот… Но как он играл! Вот где как только увидит чёрное с белым – сразу к нему. Ну, в смысле, инструмент. Он никогда не скажет – рояль, там… пианино… Инструмент! И сразу кидается, сядет, вот так вот голову повернёт: «Ария… номер пятнадцать!» И бабах по клавишам!..

      Теперь хохотнул злобный. Смешливый – то ли восторг, то ли уже упоение. Про пиво забыли.

      – И опять: «Ария номер…» Ну, какие там номера бывают? «Сорок девять!» И играет, пока не закончит. Потом: «Ария номер сто тридцать два!» И – тарарам, бам, бам, тарарам!.. Бам!.. Или так: пальцами быстро-быстро и… слегка. Ти-ли-ли-ли-ли-ли… А я рядом стою… – Я прерывисто вздохнул. – Как дурак, честное слово.

      Заржали уже не сдерживаясь. Не опасаясь, что обижусь.

      – Он играть мог – часами. Без перекура. Вы верите?

      – Верим, верим, – дружно сделали серьёзные морды.

      – И вот я слушаю, смотрю… и я не понимаю… – мой голос наполнился драматизмом. – Не понимаю… Как это он? Как он… это?..

      Они уже давились хохотом. У смешливого выступили слёзы.

      – Может,