Приди за мной. Константин Ганин

ругался, что ты его не дождалась.

      – Мог бы и пораньше явиться, – буркнула Ярина.

      Девочка вспыхнула в непонятной обиде за отца. Стала шуметь чуть громче, чем требовалось. При каждом таком разговоре она злилась на мать. Та всегда и во всём была права. Она всегда вела себя так, словно одна знала «как» и «что» нужно делать. И хуже всего было то, что так оно и было. В отличие от неё, дочка с отцом постоянно попадали в ситуацию под названием «Я же вам говорила». Да, мама никогда не совершала ошибок. Сделать что-то под настроение, а потом переживать – было только Алькино и папино. Мама всегда судила и наставляла, а они были другими. Они всё прощали друг другу и ей. Искренне и навсегда, без извинений и долгих объяснений. «Ну и ворчи. Всё равно, папка хороший, – подумала девочка, не слушая, о чём говорит мать. – Только очень уж грустный последнее время».

      – Дочь, ты где? – донеслось до неё.

      Алька плюхнула тряпку в ведро с водой. На неё вдруг накатило желание обидеться.

      – Ты можешь мне объяснить, что с тобой? – поинтересовалась мать. Она подалась вперёд и заглянула в глаза дочери.

      Алька не отозвалась. Потребность выразить обиду усилилась в ней. «Ты можешь мне объяснить?» – про себя передразнила она мать. Девочка была совершенно согласна с отцом: «Почему всё и всегда надо кому-то объяснять? Почему мама сама не объясняет им? Ну, например, зачем она приготовила вчера эту дурацкую тыквенную кашу? Ведь знает, что они её не любят. Она липкая и гадкая. А между тем, ни она, ни отец ни разу не сказали: „Ты можешь мне объяснить?“. Наоборот, он даже похвалил её. Сказал, что „это самая вкусная каша в этом году“ и он „готов потерпеть пару лет, но когда она снова её приготовит, чтобы была точно такая же“. А если нет, то лучше вообще никакая».

      – Аля, – снова позвала мать.

      – Если бы ты его подождала, то он бы лошадь взял и отвёз, – вслух огрызнулась дочка.

      – Ты из-за отца что ли вдруг брыкаться стала? Мне некогда было, – ответила Яра мирно. – Я на кабане доехала.

      – А грязная, как будто на тебе ехали, – Алька сердито смахнула волосы с лица. – Мам, ну что ты делаешь? Ну, не мусори. Сейчас принесу, – окрикнула она мать, собирающуюся пройти в спальню. – Иди уже в баню. Домою и принесу тебе чистое.

      – О том, что за порогом —

      Пара, с осени прижившаяся в доме Ярины и Игоря, была не похожей на остальных селян. Мужчину звали Бунар. Был он человеком неопределённого возраста. До прихода в их село жил в деревне старого уклада, поэтому волосы заплетал, а ярко рыжую бороду стриг прямо и коротко. Ростом Бунар не вышел, но нос держал высоко, отчего и казался заносчивым и всезнающим. Он пришёл в их деревню сразу после уборочной. Явился один, если не брать в учёт его кобеля по кличке Лис – лохматой охотничьей псины такой же рыжей масти, как и хозяин. Как выяснилось позже, Бунар пришёл с конкретной целью – сосватать Вареньку.

      Варенька – девушка, за которой явился Бунар, была значительно моложе своего суженого. К своим семнадцати годам она