Софичка. Фазиль Искандер

убитого поутру

      Отомстивший до полудня…

      Она сейчас ненавидела своего брата, но все-таки смерти его не желала. Вид крови и смерти любимого мужа внушил ей такой живой ужас, что она боялась, что все это может повториться.

      Она понимала, что значит говорить об этом с его родным братом, уже поклявшимся отомстить за кровь брата. Но она знала, что совесть ее чиста, потому что ее любимый муж не хотел крови, и она понимала, что род ее сейчас ждет ее помощи, чтобы остановить кровь. Потому что, если Шамиль убьет Нури, кто-нибудь из ее двоюродных братьев постарается убить Шамиля, и так пойдет. Только сейчас можно остановить кровь. И в странном несоответствии с тем, что она хотела, в голове ее звучало гордой траурной музыкой:

      За убитого поутру

      Отомстивший до полудня…

      Она подошла к дому старого Хасана. «Если б мы продолжали здесь жить, ничего бы не случилось, – подумала Софичка, – это я просила перебраться поближе к нашим». Над кухонной крышей стоял дым, и Софичка прошла прямо в кухню.

      Она открыла дверь и увидела старого Хасана, сидевшего у огня, держась руками за голову. На той же скамье, скрестив руки на груди, сидела его жена Хамсада. Жена Шамиля, наклонившись над котлом, висевшим на огне, готовила мамалыгу, а сам Шамиль полулежал на кушетке.

      Старуха, увидев ее, пошла ей навстречу, и они, обнявшись, заплакали. А старый Хасан сказал:

      – Софичка, не забывай нас. Приходи к нам, как к себе домой…

      – Зачем мы ушли отсюда? – промолвила Софичка и снова беззвучно зарыдала.

      – Это судьба, – сказал старый Хасан, – а от судьбы не уйдешь.

      Софичку посадили у огня, и она рассказала все, что ей передал дядя Кязым. Ее выслушали молча.

      – Брат твой тоже не хотел крови, – сказала Софичка, повернувшись к Шамилю, – он мне об этом сказал перед смертью.

      – Но твой брат пролил его кровь, – жестко поправил ее Шамиль.

      – Я дала слово своему покойному мужу до смерти не прощать ему эту смерть, – сказала Софичка, – нет у меня брата. Он умер раньше моего мужа.

      – Вот и я ему говорю: оставь! – добавил старый Хасан. – Ты свою мать убьешь, а не Нури. Ведь если ты его убьешь, они тебя тоже убьют…

      – Пусть, – глухо вымолвил Шамиль, – я выполню свой долг, а там будь что будет.

      – Мать свою пожалей, – терпеливо напомнил старый Хасан, – о себе я не говорю. Кроме тебя, у нас теперь нет детей…

      – Кровь брата не даст мне жить, – сказал Шамиль, – и как я на людей буду смотреть?

      – Люди тебе ничего не скажут, – снова обратился к сыну старый Хасан, – сейчас другое время. И учти, брат твой перед смертью об этом просил. Софичка не соврет.

      – И этот подлец, швыряющий в человека топор, как в бешеную собаку, будет жить?! – воскликнул Шамиль, но Софичка почему-то поняла, что здесь вершина его гнева и он выше не поднимется.

      – Он проклят нашим родом, – сказала Софичка, – а я до смерти ему этого не прощу.

      Шамиль слушал, нахмурив брови.

      – И твой брат не хотел