Однажды весной. Ирина Чайковская

на экспресс-линии, на мой вопрос ответила, что Вайолет взяла расчет и больше здесь не работает. Почему? О, она не знает причины. Впрочем, вы можете узнать у Кэролайн, и она указала в сторону менеджерши, криво мне улыбнувшейся из-за соседней кассы. С нею рядом, словно ожившая египетская мумия, стояла Раскрашенная, закладывавшая в сумки покупателей на пару с патронессой коробки, банки и бутылки. Усталая кассирша протянула мне сумку, я так нелоко ее перехватила, что мои покупки – хлеб, колбаса, банка джема – попадали на пол. Вайолет всегда завязывала мои сумки узлом. Но Вайолет больше здесь не работает, я никогда ее больше не увижу.

      Я шла со своей пластиковой сумкой мимо несущихся с бешеной скоростью машин по безлюдному городу и думала. Мысли были одна тяжелее другой. Вайолет нет, как скучно теперь будет ходить в Стоп-маркет, каким негостеприимным он станет без нее. Нет там больше ни одного живого человека. Вдруг я встрепенулась. Как нет – а Макс? Я забыла про Макса. Сегодня его почему-то нигде не было видно. Но он на месте, я уверена. Сидит в подсобке и наблюдает за покупателями через стеклянные двери, высматривает меня. Маленький, взъерошенный, что-то бормочущий, немножко сумасшедший Макс. Господи, как хорошо, что он есть. Щупальца, схватившие сердце, разжались, и я продолжила свой путь вдоль автомобильной трассы по безлюдному весеннему городу.

Октябрь 2004, Бостон

      Сквозь облака

      "Игорь", – прочитал Майк. Он прочитал это слово медленно и с ошибкой. Он прочитал его «Игор» с ударением на втором слоге. Вика не стала его исправлять. К концу урока она подустала, да и ученик начал как-то серийно ошибаться в каждом слове. Ей не хотелось его дергать. Она записала все неправильно прочитанные слова в свою тетрадь. Первым стояло "Игорь".

      Это имя ее притягивало. Оно было ей чуждым, чужим, не близким, но и манящим, соблазнительным, завлекающим. Его хотелось произносить, но не громко, не при всех, а с оглядкой, шепотом, в своем уголке. Игорь! Она как ребенок радовалась странному сочетанию звуков, холодящих рот. Игорь!

      – Как его зовут? – спросила однокурсница, указывая на человека, стоящего посреди аудитории и пережидающего шум, поднятый при его появлении.

      Человек был в очках, не высокий, с довольно редкими волосами. Он должен был читать у них курс старославянского языка. Кажется, Игорь, – ответил кто-то, Игорь Юрьевич.

      Вика сидела в первом ряду, но плохо слышала лекцию. Стоял шум. Студенты вечернего отделения весело и бойко общались друг с другом, рассказывали новости, напевали последний шлягер, учили друг друга кулинарии и вязанию. Человек в очках смотрел на аудиторию растерянно. Случайно взгляд его пал на Вику, безмолвно и неподвижно сидевшую в первом ряду. Казалось, он продолжил лекцию только для одной этой студентки. Она внимательно слушала, не сводя с него глаз. В тетради писала какие-то закорючки. То, что лекция была маловразумительной, ее не пугало. Дома, в тишине, во всем разберется. Лектор ей нравился. Ей нравилось,