Всё предельно (сборник). Стивен Кинг

высокий. Одет он был в черный костюм-тройку, но я сразу понял – это не человеческое существо, потому что глаза у него были оранжево-красные, точно угольки в дровяной печке. Причем я не имею в виду радужную оболочку глаз, потому что никакой оболочки вовсе не было, и зрачков тоже не было, и белков. Сплошь оранжевые глаза – они двигались и мерцали. Короче, надеюсь, вы уже поняли, что я имею в виду? Внутри у этого существа пылал огонь, а глаза служили эдакими маленькими оконцами, через которые можно было заглянуть внутрь, в самую его глубину и сущность, ну, как через стеклянные глазки, через которые мы заглядываем в печь.

      И тут мой мочевой пузырь меня подвел, и в том месте, где лежала мертвая пчела, расползлось на линялом коричневом вельвете брюк темное пятно. Я плохо соображал, что происходит, и просто не мог оторвать глаз от мужчины, стоящего на берегу и смотрящего на меня. Мужчины, который умудрился прошагать миль тридцать через дремучие леса Западного Мэна, ничуть не испачкав при этом ни черного костюма-тройки, ни узких начищенных до блеска кожаных черных туфель. Я также заметил сверкающую в лучах солнца цепочку от карманных часов. Весь чистенький, ни пылинки, ни единой сосновой иголочки. И еще он улыбался мне.

      – О, кого я вижу! Мальчик – рыбак! – воскликнул он приятным низким голосом. – Только вообразите! Счастлив познакомиться, малыш!

      – Здравствуйте, сэр, – сказал я. Голос у меня не дрожал, но как-то не слишком походил на мой обычный голос. Точно говорил им человек постарше. Ну, скажем, в возрасте Дэна. Или даже отца. Я мог думать только об одном: отпустит ли он меня, если я притворюсь, что не понял, кто он такой? Если притворюсь, что не вижу танцующие и мерцающие язычки пламени в том месте, где положено быть глазам?..

      – А я спас тебя от опасного укуса, – сказал он. И тут же, к моему ужасу, начал спускаться к воде, к тому месту, где продолжал сидеть я с мертвой пчелой на промокших штанишках и бамбуковой удочкой в онемевшей руке. В этих нарядных городских туфлях на кожаной подошве он наверняка должен был поскользнуться на крутом, поросшем сорняками склоне, но этого не произошло. Мало того, я заметил, что он даже не оставляет следов. Там, где его ступня касалась земли – или просто казалось, что касалась, – не оставалось ни сломанной веточки, ни раздавленного стебелька или листка, ни углубления от каблука в сырой земле.

      Он еще не успел подойти ко мне, но я уже ощущал запах, исходивший от кожи под костюмом, – запах горелых спичек. Человек в черном костюме был самим Дьяволом. Он вышел из дремучих лесов, что раскинулись между Моттоном и Кашвакамаком, и вот теперь стоит рядом со мной. Уголком глаза я видел бледную, как у манекена в витрине, руку. А пальцы были неестественно длинными.

      Он присел со мной рядом, прямо на траву. Колени при этом торчали, как у любого нормального мужчины, но когда он пошевелил руками, свободно болтающимися между колен, я заметил, что каждый из длинных белых пальцев заканчивается не ногтем, но продолговатым желтым когтем.

      – Ты