Со вкусом рифмы. Елена Александрова

истеме Ridero

      «Я читаю, и хочется жить», …»

      «Я читаю, и хочется жить», —

      Мне сказали не раз и не два.

      Может, воду не стоило лить?

      Но внезапно вмешалась молва.

      И, обычно недобрая тётка,

      Удивлённо сказала Молва:

      «Я читаю, и жизнь, как чечётка

      Вдруг забила, вникая в слова…»

      Я не верю молве, что болтает,

      Но написанных строчек не вырубить:

      «Я читаю, слезу́ проливая,

      Это все обо мне. И не выдумать»

      «Слов нет. Убита наповал»,

      И «ты мои читаешь мысли».

      И «я тебя когда-то знал, иначе

      Это не напишешь».

      Не стала спорить я с Молвой,

      Пожалуй, первый в жизни раз.

      И, прыгнув в омут головой,

      Словам теперь я не указ.

      Они живут в семействе сов

      Без торжества и сожаления,

      Им нужен только ход часов

      Из ночи в ночь за вдохновением…

      Часть I. Стихотворения

      «Нас ждёт непредсказуемая осень…»

      Нас ждёт непредсказуемая осень,

      Она «накреативить» может очень:

      Идём в сентябрь, как в ливень без зонтов,

      И пионерский лозунг: «Будь готов!»

      Но пациент скорее жив, чем мёртв,

      Ответ из детства: «Да, всегда готов!»

      Готовы и врачи, и педагоги,

      Родители готовы по тревоге

      Ночами изучать и просвещаться,

      А днём зевать и тихо возмущаться.

      Готовы школьники, студенты, рестораторы,

      Уже нашли лазейки аниматоры,

      И продавцы готовы, и таксисты —

      На этой сцене все сейчас артисты.

      Испытываю гордость неуместно

      За наш народ, который всё же вместе!

      А на войне как на войне крепчают узы,

      И как обычно хором легче грузы.

      Не будет низких цен на перемены,

      И от напастей близких нет стены:

      Мы как «жрецы поющей Мельпомены»

      Сыграем, лишь бы не было войны.

      «В чёрном небе яркие зарницы…»

      В чёрном небе яркие зарницы,

      Почему-то майский гром грохочет,

      Странные неведомые птицы

      Кружат нереально тёмной ночью.

      Ты ушёл похожим сентябрём,

      Просто так, поставив многоточие.

      Нудно небо плакало дождём.

      Нереально серым водосточием.

      Я сменила гардероб и статус,

       Цвет волос и белые тарелки,

      И билет купила бизнес-класса.

      Дождь завис и превратился в мелкий.

      Я лечилась разным сентябрём:

      Бабьим летом, слякотью, текилой,

      Самолётом, пляжем и огнём

      В танцах сумасшедшего факира.

      В чёрном небе ни одной звезды,

      Я сама писала предсказания.

      Всё сбылось: люблю свои мечты

      И парнишку с карими глазами…

      «Уходят спутники с твоей орбиты…»

      Уходят спутники с твоей орбиты.

      Уехал цирк – а все идёт, как прежде.

      И если вдруг с ушедшими не квиты —

      Забудь о них, расти свою надежду.

      Легко прощайся – заменимы люди,

      И вещи, и места, и даже души,

      А месть не подавай холодным блюдом,

      Совсем не подавай – себя задушишь.

      Я много раз на грабли наступала.

      Давно. Теперь смешно. Переживала.

      И верила, что вот ломать – не строить.

      Теперь ломаю. И не беспокоит.

      К стене, нагретой солнцем, прислонюсь.

      Она в войну от стонов содрогалась,

      Но, выстояв, сама собой осталась.

      Стена, где был и госпиталь, и ТЮЗ1.

* * *

      Ты говоришь: это явно дурная затея.

      Я улыбаюсь и делаю вид, что согласна.

      Ты говоришь о безумии и о потерях,

      Не возражаю, прикинув, как это прекрасно.

      Ты говоришь: авантюры мои неуместны.

      Снова не спорю, нормально,

1

Театр юного зрителя. – Прим. ред.