Морена-2. Золото партии. Александр Афанасьев

Она вдруг поняла, что это всё, что Дэвид сумел спасти при разводе и вывезти сюда.

      Остальное содержимое ячейки – а она была набита под крышку – составляли деловые бумаги. Нотариальные акты, уставные документы, свидетельства о собственности. Она начала просматривать их, хмурясь все больше и больше. У всех компаний, учредительные документы и свидетельства о собственности которых хранились здесь, дата инкорпорации была между восемьдесят первым и восемьдесят восьмым годом.

      Прошлого века.

      Довольно старые компании. Ни об одной из них она не слышала. Но все были организованы довольно странно – в разных кантонах, и каждая из них владела одним или двумя трастами. То есть юридическое лицо – но в прямом владении у него ничего нет, и определить действительную стоимость его активов по балансу невозможно. Для этого нужно знать наполнение трастов, а его узнать не так то и просто. За трастом может стоять еще один траст…

      Восемьдесят первый. Это время, когда налоговое планирование еще не достигло такого расцвета как в 90-е и нулевые. И люди не мотались по низконалоговым юрисдикциям, а работали в своей стране.

      И это время когда не было компьютеров и интернета, а информация о создании компаний хранилась в бумажном виде у нотариуса и, скажем, в муниципальном реестре. Далеко не все оцифрованы и об этих компаниях могли просто забыть – что никак не отменяет их легальность. В Европе на деловые обязательства смотрят немного иначе, чем в других местах – есть например вексель, выданный в середине семнадцатого века, и по нему до сих пор город выплачивает доход. 30—40 лет в Европе – это ничто. В Германии, например, немалая доля известных бизнесов существует более ста лет. В Италии недавно обанкротился банк, который существовал и работал более трехсот лет.

      Что же это такое?

      Ей вдруг пришла в голову еще одна мысль – а как связано между собой то, что русское золото и даты инкорпорации компаний – одни и те же?

      * * *

      За полночь она вернулась в Цюрих. Специально ради неё – вечером в банк привезли нотариуса и переоформили ячейку на ее имя. Это было в девять часов вечера по местному времени – никто в Европе в это время не работает.

      Из ячейки она взяла только одну пачку денег, все остальное оставила. Ей не давало покоя еще вот что – когда услуги нотариуса оплатил банк, что само по себе говорило об уровне отношений – она спросила, не стоит ли ей внести деньги за пользование ячейкой. Ей вежливо поклонились и сказали, что ячейка оплачена на сто лет вперед при заключении договора, и заново платить ей придется через шестьдесят лет.

      То есть, ячейка была открыта и оплачена в самом начале восьмидесятых годов, в то же время, когда были инкорпорированы все эти компании, и в то же время, когда русские отлили свое золото. То есть – Дэвид никак не мог открыть эту ячейку, она перешла к нему от кого-то.

      От кого?

      И как это связано с тем, что произошло с Дэвидом и с ней?

      Лежа в постели в номере отеля «Алден Сьют» – она не могла заснуть