Город У. Евгений Сафронов

домик под номером 41. В начале 90-х я прочитал в одной местной газетке, будто завёлся в этой избушке – там частный дом – завёлся, как его… полтергейст. Ага! В советские-то годы всё это ведь сдерживали, запрещали, а тут как разрешили – так будто адова пасть раскрылась. И инопланетяне, и Кашпировские, и всякая другая хреновина посыпалась прямо на наши бедные головушки. Но я-то всегда был человеком любопытным…

      Знакомец Татьяны Федоровны снова пошевелил седыми усами и втянул воздух – будто к чему-то принюхивался. Он потом еще пару раз так сделал, и у меня от этой его привычки озноб пошёл по всему телу.

      – И вот другой бы кто прочитал статейку да забыл. А я взял и пошел прямо по указанному адресу. Жила там бабушка, Екатерина… Федоровна, по-моему… И внук Дима – как сейчас их прям вижу. Пришел я, поговорили о том о сём. Познакомились, в общем. Бабушка уж совсем старенькая была, а внук – какой-то шебушной, на одном месте усидеть не мог.

      «Да, вот есть-есть у нас этот самый домовушка, – кивает на мои расспросы бабулька. – То табуретками начнёт двигать, то нитки перепутает. А вот в прошлый раз как в стену-то ухнул! Так ведь, Димуль?».

      Дима кивает. Мальчонке лет двенадцать, такой белобрысенький, небольшой совсем по росту-то. И вот я уж уходить собрался – и тут это произошло. Понимаешь, Наташенька, прямо на моих глазах!..

      Иван Иваныч снова втягивает воздух, и мне кажется, словно кто-то большой и опасный принюхивается ко мне.

      – Вот всё кругом замерло, а от него, от внука-то этого, будто еще один Дима отделяется – как двойник, тень такая цветная. И р-р-раз – через меня прямо в окно! Я вздрогнул, проморгался и слышу: бабах! Окно, к которому я спиной сидел, – вдребезги разлетелось. Вот такая вот штукенция!

      Я зачарованно гляжу на него: его рассказ вызвал в моем воображении чрезвычайно четкую картинку. Я словно сама побывала в 41-м доме, слышала звук разбитого стекла, краем глаза уловила тень, метнувшуюся в сторону окна. Мне даже почудился запах старого дома, похожий на тот, что всегда встречал меня в избе моей бабушки.

      Соболев подпёр рукой подбородок; его серые глаза уставились мне прямо в переносицу. Я передёрнула плечами от дружной толпы мурашек, побежавших от шеи к пяткам.

      – Что я тебе хочу сказать, Наталья… Вот приехали вы с Татьяной Федоровной в У. – изучать, исследовать и всё такое. А ведь городок-то наш – крепкий орешек! Может, он и не захочет никаких «изучений». А?.. Хо-хо-хо! То-то, красавица. Вот посиди и подумай над этим… Ну ладно, давай – с Богом. Мое дело – предупредить. А дальше человек уж сам решает…

      Я поблагодарила его и ушла. Больше в этот день я никого не записывала.

      5.

      – И чего? Не понравился он тебе, что ли? Я его хорошо помню – комсоргом работал, такой говорливый мужчинка! – Татьяна Федоровна была в самом благодушном настроении, попивала кофиёк и с предвкушением посматривала в сторону ноутбука. Там ее ждала вечерняя и любимая часть экспедиционной работы –