Почти бесконечное лето. Между двух вод. Андрещ Щедрин

себя в твоем возрасте. Знаю – ты другой, но поверь, так мне будет спокойней.

      – Хорошо, но если мама увидит, свалю все на тебя.

      Отец засмеялся, обнял его и поцеловал в макушку.

      – Еще вчера ты помещался в этот шкафчик. Быстро вырос.

      – Неее-ет! Опять ты за свое, – беззлобно сказал Костя, закатив глаза.

      Он вышел на старый незастекленный балкон и размышлял, глядя в даль: "Очень хочу поговорить с ней, напишу сообщение. Допустим, я спрошу, как Мари по-настоящему ко мне относится? Скорее всего скажет, что я просто друг, тогда все будет по прежнему. А если она застесняется сказать то, что думает? Если ждет от меня большего: считает, что раз я мужчина, то сам должен сделать первый шаг, как тогда поступить? Оставлю все как есть. Потом, когда-нибудь все прояснится".

      М е с с е н д ж е р:

      [Костя] Я почти готов [фотография сумки].

      [Мари] Большая сумка. Что там?

      [Костя] Трусы, носки, кеды, бритва, фонарик, нож…

      [Мари] Ага, прямо вижу тебя ночью в лесу в трусах, в кедах, с фонариком и ножом.

      [Костя] Ахахахаха. О_о Вот ты какая.

      [Мари] Я пошутила ¯\_ (ツ) _/¯.

      Наступил вечер. После душа Костя был в своей постели на втором ярусе. Старая двухэтажная кровать немного скрипела, за пять лет она успела стать тесноватой для Кости. На первом ярусе лежал брат, а мама сидела рядом и читала Саше сказку про Винни Пуха:

      – Иа-Иа однажды стоял на берегу ручья и понуро смотрел в воду на свое отражение: «Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище…»

      Константин взглянул на них сверху вниз, вспоминая: как мать и ему читала эту же самую книгу с картинками: особенно запомнилась иллюстрация с осликом и пустым горшком без меда.

      «Видимо, я ей симпатичен. Откуда мне знать наверняка?» – мысль о Мари вновь заняла голову парня, а мама продолжала выразительно читать писклявым мультяшным голосом:

      – Винни уселся на большой камень и попытался что-нибудь понять. Пух был слабоват по части загадок, поскольку в голове у него были одни опилки.

      «Вообще, что в ней такого?»

      – Ничего, Пух, ничего особенного…

      «Может, и она мне все-таки по душе. Хотя… чему там нравиться? Мамина помада, сапоги старшей сестры², длинные черные волосы…

      – Подумать только! Мой любимый цвет; пробормотал Иа-Иа про себя…

      «Смазливенькая, плоская… еще и груди у нее нет: всего-то чуть больше нулевого размера».

      – Мой любимый размер! Грустно сказал ослик…

      Костя закрыл глаза и представил обнаженную фигуру Марии: она изящно купается в ночной холодной реке. Девушка мерзнет, тело покрывается пупырышками. Наконец, она будто преображается. Молодая женщина выходит на берег, облекается в длинную светлую рубашку. Сияющая как утро, прекрасная как луна, превосходная как солнце, с рук ее живая вода струится на песок… «Она и впрямь миленькая».

      – Иа очень оживился. Вот это да! Закричал он. Мой шарик как раз войдет. Но воздушные шары не помещаются