Зеркало и свет. Хилари Мантел

Петрарки: путти, морское чудище, переплет мягкий, словно кожа. Его руки неподвижны. Еще будет время, чтобы все записать.

      – Значит, Кэрью. Кто еще?

      – Клан лорда Эксетера. Маленький плакса Монтегю.

      – Если король арестует их, вы дадите показания?

      – Дам. Или я, или они. Почему я должен быть лучше Тома Уайетта?

      – Никто и не думает, что вы лучше.

      – Но вы ведь не захотите тащить их сюда? Предпочтете договориться.

      – Мое природное человеколюбие останавливает меня от…

      Фрэнсис фыркает:

      – Вас ничто не остановит. Но вы не сможете погубить людей Марии, не затронув ее, а ее трогать вы не хотите. И вы не думаете, что сумеете и дальше управлять Генрихом, если он и дальше будет убивать своих близких.

      Он вспоминает Фрэнсиса у эшафота, потеющего в кожаном джеркине, ждущего, когда можно будет помчаться к Сеймурам с вестью, что голова Анны слетела с плеч. Хотите скорости, обращайтесь к Фрэнсису Брайану. Ваши желания бурлят у него под кожей, готовые реализоваться. Если нужно кого-нибудь подкупить или очаровать, провернуть что-нибудь тайное или грязное, вы знаете, кто никогда вам не откажет. Хотите, чтобы кто-нибудь произнес вслух то, что больше никто не осмелится произнести, только кивните Фрэнсису.

      – Я вас раскусил, Кромвель, – говорит он. – Считаете себя осторожным и предусмотрительным политиком. А вы такой же игрок, как и я.

      – Такой, да не такой. Если вас отравят, вы все равно поползете к карточному столу. Если ослепнете, будете распознавать жезлы и кубки по запаху. Ощупывать пальцами точки на костях.

      Фрэнсис говорит:

      – Другой с вашим происхождением получил бы спокойное местечко и пересчитывал трофеи. Но не Кромвель. Он должен непременно всем заправлять. Если девчонка Сеймуров родит королю сына, кто займется его воспитанием, если не Кромвель? А если наследником объявят Фицроя, на кого ему положиться, если не на Кромвеля? Если Мария станет королевой, она никогда не забудет, кому обязана спасением.

      – Поверьте, Фрэнсис, – улыбается он. – Так далеко я не загадываю. Мне бы пережить эту неделю.

      – Вы не остановитесь, пока не станете герцогом. Или королем. – Фрэнсис сдергивает повязку, трет шрам. – Кстати, из вас выйдет неплохой король.

      Он отводит взгляд от изуродованного лица Брайана. Тот хохочет:

      – Вы видали лица и пострашнее.

      Он идет к двери:

      – Мартин? Принеси мне кресло. Почему этот жалкий табурет все еще здесь? Разве я не вышвырнул его за дверь?

      Появляется тюремщик:

      – Никак сам обратно приполз? Я спущу негодника с лестницы.

      – Лучше порубите его на дрова, – предлагает Фрэнсис. – Покажите, кто тут главный.

      – И кларет захвати, – велит он Мартину. – Запишешь на мой счет.

      – У вас тут и счет открыт? Благослови меня, святая Агнесса.

      – Я подумываю завести здесь собственного повара, кухонных мальчишек и кладовую для дичи. Я держу тут рубашки на смену и овчинный тулуп. А еще писарей.

      – Никаких писарей, –