Дева в саду. Антония Сьюзен Байетт

не верю в Бога.

      – Знаю. Но это не важно, старина. Верил бы только Гоб в тебя. Я давно за тобой наблюдал и пришел к выводу, что – верит. Ты вместилище для некой силы.

      – Нет.

      – Расскажи мне, как ты решаешь задачи.

      – Я больше не могу ничего решать.

      – С каких пор?

      – С тех, как рассказал… одним людям.

      – Ага! Ты предал свое откровение. Древних пророков Он за это карал.

      – Да послушайте! Это было не откровение. Религия ни при чем. Это было как фокус.

      – Положим, о религии и ее проявлениях ты не имеешь понятия. Ну да ладно. Так почему ты больше не можешь решать задачи?

      – Я не хочу про это рассказывать.

      – Ты вообще ничего не хочешь. Я следил за тобой, я знаю. А ты не думал, что, может, дело именно в этом? В том, что ты отвернулся от своего дара, своей силы?

      Маркус об этом не думал. Он, как было сказано выше, усердно старался не думать ни о чем. Но чувство, что ему нет места в мире, не на что надеяться, не на что опереться, возобновившиеся причуды мозгового строя – то же рассеивание, – возможно, все это действительно началось, когда он утратил способность к решению задач. Симмонс в его глазах приобретал двойное значение настырного маньяка и мага, читающего мысли.

      – Пожалуйста – для эксперимента, – попытайся вспомнить.

      – Это было страшно. Очень. Я, наоборот, пытаюсь забыть.

      – Я тебе ничего не сделаю, не наврежу. Мне просто нужно знать.

      Отец привел профессора математики. Под руководством отца Маркус показал все свои фокусы. Отец и профессор были в восторге.

      Маркус заговорил:

      – Я думал, что все так могут. Что все так видят. То есть что все так видят задачи. Не знаю, как можно влезть человеку в голову. И зачем только они лезут…

      – Не волнуйся. Рассказывай. Пусть я даже не все пойму, это не важно.

      – Хорошо, попробую. Вдруг поможет.

      Маркусу постепенно передавалась идея, что ему нужна помощь.

      – Я видел… я представлял себе что-то вроде сада. В этом саду были формы – математические формы. Я выпускал задачу в сад, она там бродила среди форм, и за ней был светящийся след. А потом я видел ответ.

      – Можешь описать сад?

      – Нет.

      В этом месте он тогда сломался. Под их взглядами, жадными и гордыми. Тут была точка схождения, тут все исчезло, а потом сверху опустился черный конус или треугольник и навстречу ему поднялся такой же. Два разнонаправленных тела – или плоскости – сошлись в его мозгу и сдавили нестерпимо. Маркус упал лицом на стол в глубоком обмороке. Он опозорил отца. Его уложили в постель, ему велели не расстраиваться. После этого сада уже не было. Маркус знал без доли сомнения, что сада больше быть не может.

      – Я уже пытался и упал в обморок. Когда очнулся, то ничего… то ничего уже не мог.

      – Ну конечно. Так и бывает с дарами, подобными твоему. Расскажи. Хуже уже не будет.

      – В общем, главное – смотреть по косой, как бы краем глаза – того глаза, что в голове. Видеть, что