Держи меня крепче. Татьяна Полякова

что ж, готова с этим согласиться.

      – События, о которых я говорю, тебе хорошо известны. Для тебя они закончились скверно. Ты оказалась в больнице и лишилась ребенка. Да вот с больницей вышла какая-то путаница, – продолжал он кривляться. – Тебя привезли на «Скорой» в крайне тяжелом состоянии. Но из приемного покоя ты чудесным образом исчезла. И ни менты, ни твой выдающийся муж найти тебя нигде не могли. Пока ты сама не нашлась, появившись в один прекрасный момент будто из ниоткуда. Со странными объяснениями, точнее, вовсе без оных. В ту байку, что ты рассказала, я, извини, поверить не в состоянии.

      – А кто тебя просит? – удивилась я.

      – Вот-вот. Если учесть, что в больнице ты оказалась по вине Лукьянова, совершенно непонятно, почему ты так упорно скрываешь, что он жив? Я подумал и пришел к выводу: что-то тебя удерживает от признания. А что может заставить такую, как ты, молчать? Вот тут самое время вспомнить о твоем исчезновении из клиники. Беременная женщина, избитая до такой степени… ничего, что я об этом говорю?

      – Ты ж все равно не заткнешься, зачем спрашиваешь? – пожала я плечами.

      – Кому могло прийти в голову выкрасть полутруп, каким ты была, из больницы, а главное, зачем?

      – Просвети меня, я над этим давно голову ломаю.

      – Минуту терпения. Только ты знала абсолютно точно, что Лукьянов жив, то есть ты являлась крайне неудобным свидетелем. Шлепнуть тебя для такого, как он, дело пустяковое. С этим ты спорить не будешь?

      – Да я вообще спорить не люблю.

      – Но он почему-то этого не сделал. Трудно поверить, что такой парень способен испытывать к женщине нежные чувства. Однако в его случае это, пожалуй, именно так. Он изменил своим обычным принципам. Но… он был бы полным дураком, если б не заткнул тебе рот раз и навсегда. Вот и разгадка твоего исчезновения из больницы. Видишь, как все просто, – засмеялся он, но тут же вновь стал серьезным. – Твой ребенок у него. Или ты так думаешь. Учитывая вашу давнюю дружбу, легко предположить, что ты знаешь, где Лукьянов. Ты мать, а, значит, не имея сведений о ребенке, стала бы его искать. Но ты не ищешь. И твой муж, у которого репутация психа, очень жестко разбирающегося со своими врагами, тоже не ищет. Значит…

      – Ты намудрил, – нараспев сказала я, качая головой. – Он не ищет, потому что ребенок умер. Ты ж сам сказал, в больницу привезли полутруп, и у ребенка не было шанса родиться живым. Не было. И о Лукьянове мне ничего не известно. Может, ты прав, и он сумел провести всех, а сам жив-здоров. Но это меня не касается.

      Олег перегнулся ко мне и сказал тихо:

      – Помоги мне, и я помогу тебе.

      – С удовольствием. А как?

      – Намекни, где следует искать.

      – Ну, хорошо зная Лукьянова, я могу с большой долей вероятности сказать: везде и нигде.

      – Как-то ты с ним связываешься? Или он с тобой?

      – Телепатически. Иногда он является мне во сне, чаще всего в кошмарах.

      – Может, мне стоит поговорить с твоим мужем? – скривился он, а я заботливо спросила:

      – А у тебя со здоровьем как?

      – Нормально.