Без суда и следствия. Владимир Колычев

И как же со мной поступили?

      – Вы меня, конечно, извините, – заелозил перед женщиной Кирилл. – Я не должен был вам этого говорить... И, наверное, не скажу, потому что не имею на это право...

      – А я вам помогу, – горько усмехнулась она. – Меня фактически изнасиловал подонок Проклов. А потом подло уволил. Вы это хотели мне сказать?

      – Да, именно это... Скажите, вы обращались в милицию?

      – Нет.

      – Почему?

      – Я обращалась к адвокату. И он посоветовал мне не поднимать шум. Сказал, что статья сто тридцать третья – мертворожденная. К тому же нет возможности доказать, что Проклов понуждал меня к действиям сексуального характера... А вообще, вам-то какое до этого дело?

      – Мы хотим, чтобы восторжествовала справедливость.

      – Ой, только не надо лапши... Скажите, что хотите использовать меня против компании «Дженерал».

      – Ну, допустим...

      – Не «допустим», а так оно и есть. Думаете, я не поняла, зачем вы ко мне пожаловали. Сколько?..

      – Что – сколько?

      – Сколько вы готовы мне предложить за содействие? Или вы думаете, я буду помогать вам из чувства оскорбленной невинности? И не надейтесь...

      – Вам так нужны деньги?

      – А вы думаете, почему я терпела этого подонка Проклова? Из-за денег. Из-за них, проклятых!..

      – Вы не хотите отомстить Проклову? – провоцировал женщину Кирилл.

      – Если честно, я бы этого ублюдка своими бы руками придушила... Но мне сейчас не до него. У меня на руках больной муж. Мне его поднимать надо... В общем, давайте так: вы называете сумму, которую вы готовы мне заплатить, а я думаю, буду я выступать против Проклова или нет... Ну, чего вы молчите?

      – А ваш муж сейчас где?

      – В больнице. На процедурах. Он скоро будет... Но при чем здесь мой муж? Он ничего не знает. И знать ничего не должен!

      – Он точно ничего не знает?

      – Ничего. Предупреждаю, он ничего не должен знать!..

      Оксана Скворцова напоминала сейчас нахохлившуюся курицу-несушку, защищающую свой выводок.

      – Нет, нет, он ничего не узнает, – поспешил заверить ее Кирилл. – А насчет суммы денег я сказать вам ничего не могу. Надо обговорить все с начальством... – Он поднялся со своего места. И как бы невзначай спросил: – Скажите, а разве вы не знаете, что Проклова убили?

      – Проклова убили? – сначала автоматически переспросила она. И только затем до нее дошел весь смысл сказанного. – Убили Проклова?!

      Удивление неподдельное. Тут два варианта – или Скворцова ничего не знает, или она по природе своей талантливая актриса.

      – Да. Заказное убийство...

      – Так ему, скоту, и надо! – Это была первая эмоция, за которой последовала другая, противоположная. – Ой, что это я такое говорю? Нельзя так говорить...

      Она испуганно смотрела на Кирилла. Она боялась его. Боялась, что он осудит ее, как человек человека.

      – Ну почему же нельзя? Можно. Если он в самом деле был подонком... – подыграл он.

      – Да я не знаю, был он подонком или нет. Ну, со мной-то он по-скотски обошелся. Но ведь это не повод, чтобы его убивать...

      –