Пацаны, не стреляйте друг в друга. Владимир Колычев

брюках наглажены до бритвенной остроты, но сами штанины коротковаты – виден верхний срез неуставных туфель.

      Сразу за ним в кабинет вошли два прапорщика. Помощники участковых. Молодежь. Молчаливые, плотные, крепкие и статные, как племенные бычки класса «элита-рекорд». У этих все в полном порядке – и с форменной одеждой, и с физической формой, и с душевным состоянием.

      – Прапорщик Левшин, – представился один.

      – Прапорщик Захарский, – назвался второй.

      Оба обращались исключительно к Панфилову. На Перелесова они даже не смотрели. Казалось, он для них не существовал вовсе.

      – А Костромской где? – с важным видом спросил майор.

      Левшин и Захарский даже ухом не повели. Откликнулся только Затонов:

      – Так на выезде он. На ферме корова пропала, ищет.

      – На ферме, корова, – передразнил его Перелесов и с сочувствием посмотрел на Панфилова. – Нелегко тебе с ним придется, Марк Илларионович, – Юрий Леонидович у нас парень с норовом...

      Капитан Костромской долгое время был в Серебровке одним-единственным участковым. В принципе, он и должен был возглавить опорный пункт со всеми его новыми штатами. Но судьба в лице начальника отдела кадров оставила его в прежней должности участкового и возвысила над ним капитана Панфилова. Обиделся Костромской, оттого и воротит нос от нового начальника.

      – Ничего, разберемся, – пообещал Панфилов.

      – Надеюсь, Марк Илларионович, очень надеюсь, – сановно глянул на него Перелесов.

      Он был немногословен. В общих словах обрисовал ситуацию в Серебровке, обозначил текущие и перспективные задачи, пожелал удачи и с затаенным чувством зависти направил семьдесят шесть лошадок под капотом своего «УАЗа» в обратный путь.

      В полной мере ситуацию с криминогенной обстановкой на селе мог прояснить капитан Костромской. Панфилов решил присоединиться к нему в его розысках. Где находится ферма, он знал. Но оказалось, что искать его нужно в другом месте.

      – В клубе он, – сказал Затонов и виновато отвел в сторону глаза.

      – А корова?

      – Корову он еще утром нашел... В клубе у него кабинет, не хочет он оттуда уходить... Там он сейчас...

      Недолго думая, пешком Марк Панфилов направился к главной сельской площади. Оба прапорщика молча устремились за ним.

      – А вы куда, господа помощники? – спросил он, осаживая их строгим взглядом.

      – Э-э, ну, может, помощь нужна будет, – пожал плечами Левшин.

      – Да и не спокойно здесь на селе... говорят, – добавил Захарский.

      – Кто говорит?

      – Ну, говорят, – замялся прапорщик.

      – Я уж как-нибудь сам. А вы отдыхайте. Пока есть возможность.

      Старый опорный пункт размещался в сельском клубе. И кабинет участкового там же. Старый клуб, кабинет затрапезный, тесный, с одним-единственным телефоном, чудом сохранившимся с тридцатых годов. Но Панфилов был молодым лейтенантом, когда впервые получил назначение в Серебровку – тогда еще единую, не деленную на простонародную и элитную. Два