Убить Беллу. Владимир Колычев

объяснить, что вампиры – это не совсем вымысел. Их существование можно объяснить с научной точки зрения...

      – А давайте опустим эту точку на нашу грешную землю. И вместе хорошенько подумаем. Когда была убита моя подруга Катя, в полнолуние? В полнолуние.

      – Сейчас, сейчас, – крепко задумался Сушилин. – Да, в полнолуние. Она была убита в полнолуние.

      – Вы утверждаете, что у Кати Граковой наблюдалась кровопотеря.

      – Утверждаю.

      – Значит, в ваших краях завелся вампир-порфирик.

      – Завелся, – кивнул врач.

      – Он убил девушку, забрал у нее кровь и унес ее в свою нору.

      – Получается, что так.

      – Зачем же он тогда ее изнасиловал?

      – Ну не знаю... Может быть, он срывает на них зло. За свое уродство...

      – Вы говорите, что у порфириков развивается анемия. Это так?

      – Да, и в достаточно тяжелой форме.

      – У вас есть на учете пациенты с таким диагнозом?

      Сушилин глубоко задумался.

      – Надо будет просмотреть медицинские карточки.

      – Посмотрите. Может быть, нам удастся найти убийцу.

      – А вам это нужно?

      – Странный вопрос. От рук этого подонка погибла моя лучшая подруга. А вы спрашиваете, нужно ли мне это.

      – Да, да, я вас понимаю, – закивал Юрий Данилович. – Только вот себя не понимаю. Ведь я и без вас мог бы заняться частным сыском. Жаль, что это мне самому не пришло в голову. Но ничего, теперь мы выведем этого мерзавца на чистую воду... Или, вернее, на солнечный свет... Я вам говорил, что порфирики не выносят солнечный свет. Если так, то в их обиталищах темно и днем и ночью. И на свежий воздух они также выходят исключительно в темное время суток...

      – Сколько в Лавкине домов?

      – Ну сотни три, я думаю, наберется. Поверьте, для сельской местности это не так уж и мало.

      – Но и не так уж и много. И люди здесь все друг про друга знают. Если бы среди ваших был человек с большими странностями, его бы уже давно со всех сторон просветили.

      – Да, вы правы, у нас шила в мешке не утаишь.

      – А в Гвоздевке сколько домов?

      – Там совсем ничего. Дюжины две если наберется, и то хорошо... Но в Гвоздевке какие дома, там же не только деревянные халупы. Белокаменные хоромы тоже в наличии имеются. Небедные люди в них живут. Из города понаехали. Кто-то на лето приезжает, кто-то постоянно живет. Озеро там в Гвоздевке красивое, березовая роща опять же – ну как у Левитана на картинах. Природа, воздух, тишина. В общем, тишь, да гладь, да божья благодать...

      – В тихом омуте черти водятся.

      – Ну так-то оно так. Да только насчет Гвоздевки я ничего сказать не могу. У нас же не больница, а так себе, два сарая, две калеки, а посредине фига. Из Гвоздевки ко мне ходят, но те, кто попроще. А эти, которые покруче, те аж в Москву ездят. У них и машины, и деньги, до шоссе рукой подать – сел да поехал. В общем, богатеи гвоздевские для меня – темный лес.

      Она видела Гвоздевку издалека, и то в темноте. Но все равно имела представление об этой деревне. Бревенчатые покосившиеся