Короли садов Мамоны. Анатолий Васильевич Мусатов (АМУС)

ключа во входной двери, он стремглав бросался к выключателю. Вырубив свет, он замирал в своей каморке, словно набедокурившая мышь.

      Благодаря таким предосторожностям Андрей частенько становился свидетелем любопытнейших сцен и разговоров, которые вели между собой Зина Ивановна и её многочисленные посетители. Многих он не знал, но те некоторые из обитателей шестого этажа, которых он видел там, нимало не церемонились. С бурного одобрения достопочтенного завхоза, они умыкали из её кладовок немереное количество ценных для личного хозяйства предметов. Различная утварь, сантехническое оборудование, мешки со стиральным порошком, ящики мыла и шампуней, – все было впрок! Услужлива и щедра была Зина Ивановна в своем стремлении порадеть родному человечку.

      Впрочем, грех жаловаться, но и Андрею иногда перепадало от сих щедрот. Иногда, после разгрузки очередной партии закупленного на хознужды товара, Зина Ивановна, остановив его на пороге кладовой, царственным жестом протягивала Андрею пару кусков хозяйственного мыла. И уж совсем не в силах сдержать проявления своей высокой милости, в припадке душевного порыва одаривала коробкой «Мифа».

      «Эка невидаль, нашел, чем удивить! Да это всем известно, что завхоз по своей должности может заниматься левыми делишками!», – так, или, вероятно, так воскликнет многомудрый читатель и тысячу раз будет прав. Автор не может спорить со столь очевидной истиной. Уж больно лихо заправляла этими левыми делишками энергичная Зина Ивановна! Её кладовые больше напоминали Андрею перевалочную базу где-нибудь на бойком перекрёстке междугородних трасс.

      Конечно, результаты такой кипучей деятельности не могли не сказаться на каком-либо участке обширного хозяйства нашего уважаемого завхоза. Бесконечные просьбы и жалобы на отсутствие мыла, тряпок, щеток, швабр и прочей мелочи, она пресекала самым безжалостным образом. Должным образом отчитав ничтожных просителей, этих бездельников и растерях, не умеющих сохранять и экономить выданное им государственное имущество, она отсылала их вниз, в подвал, к такому же нерадивому разгильдяю рабочему. Тот, «ихнего поля ягода», также не желал поддерживать инструментарий в надлежащем виде.

      Никаких возражений по поводу невозможности ремонта по причине износа или поломки она не принимала. Изливая гневным взглядом вселенское негодование, она объясняла тупоумной уборщице, что срок эксплуатации этого изделия ещё не вышел. А посему работнику, не сумевшему сэкономить, сохранить, подержать и так далее, Зина Ивановна советовала приобретать всё необходимое для работы за свой счёт. И пока Андрей, чертыхаясь, прилаживал полусгнившие ручки швабр к основаниям, бедные женщины непроизвольно изливали свою скорбь и негодование. Изрядно отводя душу в справедливых укорах, они невольно обогащали его обильной информацией о частной жизни их обидчицы.

      Особенно тёплые отношения у Зины Ивановны были с главной медсестрой, дородной, крупной женщиной. Как и все больших габаритов люди,