Вспоминания. Виктор Викторович Овчаренко

о̀фе́ни откуда пошли и почему скоромохи торговать начали, денег мало зарабатывали?

      – О̀фе́ни-то, князь «Красно Солнышко» из Византии привёз отряд, они прижились, смешались с местными коробейниками, торговцами вразнос, они-то на Руси всегда были, оттуда и пошло название «а́фени» – Афины значит. Скоромохи в раскол пришли, как их преследовать патриарх – Никон начал и породнились с ними. Скоромохов-то много по Руси бродило, толпы были. Вот часть в торговлю пошла, а часть меньшая осталась, по деревням осела. Считай, в каждом районе деревня есть с таким названием, или с другим каким скоморошьим словом в виде названия.

      Этот разговор у нас с ней был после того как сказала мне, что есть такие Мазы́ки, правда осталось их теперь пара дюжин всего, чуть раньше (после первой Мировой войны) было несколько сотен, да потихоньку умирают, а дети и внуки их по какой-то непонятной причине не берут знания – у кого дети погибли, а у кого не хотят.

      – Раньше-то, в самый рассвет, их количество до нескольких тысяч семей доходило. А потом на спад пошло. Больше восьмидесяти семей перебрались в Сибирь в начале 1800-х годов и впоследствии стали там богатейшими купцами, – рассказывала она,– я то опись о̀фе́ньскую, кто чем занимается и где, читала и кто какой гильдии потом купцом стал, если в Сибирь ехать и помочь просить.

      Начала по памяти называть отдельные фамилии этих семей и какие они вели коммерческие дела, но я как-то не заинтересовался и отмахнулся от этого. Она же настаивать не стала. Хотя, как оказалось позже всё это имело огромное значение, для понимания как наладить дело чтобы оно было не средством получения прибыли, «заколачивания бабок», как она тогда сказала, а возможностью организовать правильную жизнь в постоянном саморазвитии.

      Приблизительно в тоже время я прочитал в каком-то научно – популярном журнале, что язык и племя неминуемо вымрет если количество людей уменьшится до 24 человек. Я об этом ей рассказал, она подтвердила, что о̀фе́нский язык и язык скоморохов уже практически умер, так как кроме этих стариков, почитай, никто и не говорит на них.

      Баба Настя делала различные кружевные салфетки и скатёрки и ещё помню сравнивала свои кружева со знаниями, – вот, говорит, большая скатерть, – это Мазы́ки раньше, а вот ниточка – это сейчас, но на ниточку можно потом опять скатерть нарастить, только не все узоры, что на старой перейдут на новую, но новые тоже неплохие, но сильно другие, отличные от старых будут. Говорила, что года три – четыре назад, до того как мы приехали, была этнографическая экспедиция, которая искала ремёсла, и она открыла Мазы́ков, хотя они всю жизнь тут жили и кому надо, тот знал о них. Смеялась, что её тоже открыли с её кружевами и даже приглашали на какую-то выставку.

      Я очень много читал, а у неё дома ничего кроме «Календаря рыболова – охотника», томика какой-то классики, «Практикума по криминалистической технике» и газет не оказалось.

      – Баба Настя, а почему у тебя дома, книг интересных ни одной кроме этой,– и показываю ей календарь,– нет?

      Та