Политическая система Российской империи в 1881– 1905 гг.: проблема законотворчества. Кирилл Соловьев

государства предложил М. Фуко: «Второй момент политической теории суверенитета связан изначально с тем, что она выделяет множественность властей, которые не являются властями в политическом смысле слова, а представляют просто способности, возможности, силы, она может их конституировать в качестве властей в политическом смысле слова только при условии, что между возможностями и властями будет установлено прочное и основополагающее единство, единство власти. Неважно, будет ли это единство воплощено в образе монарха или государства; важно, что в нем берут начало различные формы, аспекты, механизмы и институты власти. Множественность властей, толкуемых в качестве политических властей, может быть установлена и может функционировать только исходя из единства власти, основанной на теории суверенитета» (Фуко М. «Нужно защищать общество». Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975–1976 учебном году.

      C. 60–61). Иными словами, государство возникает тогда, когда возникает подлинное единство политической власти. Но власть бывает не только политической, и в центре внимание Фуко – отнюдь не «физическое насилие». Соответственно, проблему власти он не сводит к государственности: «Я не думаю, что совокупность властей, которая осуществляется внутри общества. сводится целиком к системе государства. Государство с его судебными, военными и другими главными органами представляет собой лишь гарантию, несущую опору целой сети властей, идущих по иным каналам, отличным от его главных путей» (Он же. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью: В 3 ч. Ч. 1. С. 183. См. также: Сенеляр М. Контекст курса // Фуко М. Безопасность, территория, население. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1977–1978 учебном году. С. 499–500).

      Вполне характерно, что американская исследовательница Н.Ш. Коллман рассматривает процесс государственного строительства в России в 1500-х – 1800-х гг. в тесной связи с постепенной монополизацией правительственной властью права на насилие и упорядочением его применения (Коллман Н.Ш. Преступление и наказание в России раннего Нового времени / пер. с англ. И.И. Прудовского. М., 2016. С. 522–523).

      69

      «Государство и есть эта хорошо обоснованная иллюзия, место, которое существует, по сути, именно потому что его считают существующим» (Бурдье П. О государстве. Курс лекций в Коллеж де Франс (1989–1992). С. 62).

      70

      И одновременно с тем – вместе с военными вызовами, всякий раз предполагавшими реорганизацию армии (Жувенвиль Б. де. Указ. соч. С. 205–214).

      71

      См.: Манов Ф. В тени королей. Политическая анатомия демократического представительства / пер. с англ. А. Яковлева. М., 2014. С. 7–10, 39–40; Хархордин О.В. Основные понятия российской политики. М., 2011. С. 15–21. При этом с возникновением и укреплением государственных институтов меняются и функции права. По замечанию М. Фуко, с XVI–XVII вв. оно служит скорее не государству, а ограничению его всесилию (Фуко М. Рождение биополитики. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978–1979 учебном году / пер. с фр. А.В. Дьякова. СПб., 2010. С. 21–23). Неслучайно, что в XVIII – начале XIX в. правовое государство – это прежде всего противоположность полицейскому (Там же. С. 217–219).

      72

      Элиас