Крым. Александр Проханов

познакомился на заводе и тут же забыл о нем.

      – Я видел, как вы молились. Мне пришла мысль, что каждая молитва – это выход в открытый Космос. Душа молящегося несется к Богу. Если она достигает Его, то возвращается обратно преображенной, неся несметные богатства. Одаривает этими богатствами землю. Если же не достигает Бога, если молитва слаба и неискренна, душа, подобно взорванной ракете, падает на голову молящегося обломками.

      Появление Верхоустина в храме было неприятно Лемехову. Оказывается, когда он молился, за ним наблюдали. Быть может, стремились угадать, о чем он молился.

      – Иногда ракета не достигает цели, потому что ее сбивает чужая ракета. – Лемехов шагнул, желая избавиться от незваного соглядатая.

      – Моя ракета, Евгений Константинович, не чужая. Я только что молился у той же иконы. Две наших души летели к Господу рядом.

      Глаза Верхоустина искренне и чисто сияли. Лемехов раскаялся в своей неприязни. Стоящий перед ним человек только что вместе с ним совершил чудесное вознесение. Их соединяло волшебное странствие, роднила бриллиантовая икона.

      – Вы на машине? – спросил Лемехов, выходя на церковное крыльцо.

      – Нет, – ответил Верхоустин.

      – Могу подвезти до центра.

      – Буду признателен.

      Дождь кончился. На церковном дворе ветер рябил лужи. Нищие прятались под своими клеенками и пленочными плащами. Из-под синей накидки вдруг выскочил нищий в красной засаленной куртке, в башмаках, из которых торчали тощие грязные ноги. В клочковатой бороде открывался слюнявый рот. Один глаз был залит белой мутью, другой дико светился рубином. Он кинулся наперерез Лемехову, вцепился в его пальто:

      – Ты, Женька, который женится! Ты на России женишься, она от тебя родит! Ты Россию в постель уложи и помни хорошенько! Она поорет, дура, а потом полюбит! У тебя в одной руке крест, в другой сабля! О тебе в Боголюбском монастыре молятся! Тебя батюшка Серафим предсказывал! Ты царем станешь, меня не забудь! Я Колька Кривой, псами травленный! Меня мамка на помойку снесла! Россию, Женька, на помойку снесли! А ты ее подбери, отмой, губки ей покрась, бусы купи. Красивей ее не найти! Ты Кольку Кривого в Кремль с собой забери! Перед тобой все преклонятся. Ты первый человек на Руси!

      Он упал, пополз, целуя перед Лемеховым землю. Охранники оттаскивали его, а он хохотал слюнявым ртом, выкрикивая:

      – Ты, Женька, будешь царем на Руси!

      Они сели в машину. «Мерседес» рванул, расплескивая фиолетовые вспышки. Джип охраны мчался следом, и, когда встречался затор, начинала истошно крякать сирена, словно металлическая утка.

      – Есть Россия заводов и университетов, – произнес Верхоустин. – А есть Россия монастырских подворий. Есть футурологи, предсказывающие завтрашний день. А есть юродивые, которые видят на сто лет вперед.

      Лемехов не ответил. Ему было неприятно, что этот малознакомый человек стал свидетелем нелепой сцены.

      – К русским кликушам надо прислушиваться, – сказал Верхоустин,