Либерализм в России в начале ХХ века. Валентин Шелохаев

научиться самим вырабатывать и принимать решения, а также нести за них ответственность.

      Теоретики и политики либерализма рассчитывали, что и социалистические партии в условиях конституционного режима будут вынуждены приблизить свою тактику к новым легальным условиям. «Всякая конституция, – писал Струве, – как бы она ни была недемократична, сама по себе создаст такие условия для борьбы радикальных элементов, при которых с этими элементами придется считаться все более и более, как с непосредственными представителями народных масс. В конституционной России социал-демократия перестанет быть тем, чем она является теперь – интеллигентской организацией, выражающей интересы и формирующей потребности пролетариата, а станет подлинной пролетарской или рабочей партией. В конституционной России заговорит от себя и крестьянство… И можно с полной уверенностью сказать, что только демократическая реформа сразу введет и рабочий класс, и крестьянство в нормальное русло отстаивания своих интересов мирными средствами законной борьбы за право»105.

      Однако надежды либералов на мирный исход борьбы общественных сил против самодержавия оказались иллюзорными, их перечеркнули события Кровавого воскресенья. В России началась народная революция. Либералы незамедлительно отреагировали на расстрел мирной демонстрации рабочих в Петербурге. В статье «Палач народа» Струве писал: «На улицах Петербурга пролилась кровь и разорвалась навсегда связь между народом и этим царем… После событий 22/9 января 1905 г. царь Николай стал открыто врагом и палачом народа. Больше этого мы о нем не скажем; после этого мы не будем с ним говорить. Он сам себя уничтожил в наших глазах – возврата к прошлому нет. Эта кровь не может быть прощена никем из нас.

      …Вчера еще были споры и партии. Сегодня у русского освободительного движения должны быть едино тело и един дух, одна двуединая мысль: возмездие и свобода во что бы то ни стало. Клятвой эта мысль жжет душу и неотвязным призывом гвоздит мозг.

      …Против ужасных злодеяний, совершенных по приказу царя на улицах Петербурга, должны восстать все, в ком есть простая человеческая совесть. Не может быть споров о том, что преступление должно быть покарано и что корень его должен быть истреблен. Так дальше жить нельзя. Летопись самодержавных насилий, надругательств и преступлений должна быть закончена. Ни о чем другом, кроме возмездия и свободы, ни думать, ни писать нельзя. Возмездием мы освободимся, свободой мы отомстим»106.

      Однако вскоре эмоции в освобожденческой среде, где уже заговорили о необходимости подготовки цареубийства, сменились более трезвыми размышлениями о том, какие следует принять меры общественного характера. Дело в том, что освобожденцам в одинаковой степени была невыгодна и «анархия самодержавия», и «анархия массового движения». Не сомневаясь в преступности действий самодержавного режима, освобожденцы опасались, что стихия массовых

105

Освобождение. 1904. № 58. С. 130.

106

Освобождение. 1905. № 64. С. 233.