Вечность придумали осенью. Дима Литвиненко

вои финансовые показатели заведение прилагает максимум усилий, чтобы такое соответствие обеспечить. Мне же, как правило, остаётся только его констатировать и благополучно переключиться на другие объекты внешнего мира.

      Сказанное вовсе не означает, что я принципиально не воспринимаю тружеников этой сферы услуг всерьёз. Но во избежание ненужных энергетических растрат, подсознание привыкло фиксироваться лишь на их рабочей ипостаси.

      Как бы там ни было, с официанткой Дашей, которая только что принесла мой заказ, вышло иначе. О том, что её зовут именно так, мне сообщил небольшой белый бейдж, на котором чересчур крупным шрифтом было напечатано это имя. Оно заполняло почти всё пространство втиснутого в прозрачный пластик прямоугольника, и это казалось несколько вызывающим. Не в последнюю очередь эффект возникал за счёт внушительных размеров бюста, на котором этот опознавательный знак помещался.

      – Ваш виски, «Кола», лёд.

      Я отвлёкся от созерцания бейджика и всего, что имело к нему отношение.

      – Спасибо.

      Она аккуратно, не торопясь, расставила эти предметы на столе передо мной.

      – Приятного отдыха.

      Сказав выверенную глобальным рабочим временем всех официантов города фразу, и, как водится, не вложив в неё причитающегося смысла, официантка Даша улыбнулась и собралась уходить. Однако и у меня были припасены привычные для подобного заказа слова:

      – Лёд можете забрать.

       Я уже давно не удивляюсь, что в девяноста шести процентах случаев вместе с виски мне приносят и лёд. Притом, что я не только об этом не прошу, а даже специально подчёркиваю ― делать этого не надо. Срабатывает ли некая профессиональная установка или довлеет прочно укоренившееся в сознании потребителя клише? А может, действительно большинство заказов этого алкоголя сопровождается просьбой принести кубики замороженной воды? Этого я не знаю. Но факт всё ещё остаётся фактом. И если раньше я просто не обращал на лишнюю ёмкость внимания, то с недавнего времени стал просить, чтобы её вернули туда, откуда принесли. А по возможности – расплавили и залили обратно в водопровод. Дело в том, что мне стало неприятно наблюдать лёд в том зыбком и невзрачном состоянии, в котором он оказывался через какие-то десять минут. Начинал мерещиться отголосок неумолимого течения времени. Пожалуй, что так.

      – Передумали? – официантка Даша приняла недоумённый вид.

      – Ну… ― я слегка помедлил, соображая, что она имеет в виду, и стоит ли ей знать о своём профессиональном упущении. Решив, что не стоит, кивнул.

      Девушка снисходительно улыбнулась, констатируя этим, что я сам не знаю, чего хочу и только доставляю ей лишние неудобства, но, так и быть, она с этим справится.

      – Давайте всё же оставлю его здесь. Вдруг снова передумаете, – произнесла она, подмигнула и ретировалась. Помимо льда у меня осталось ощущение, что мне нахамили – причём достаточно тонко и совершенно незаслуженно.

      Я спешно потянулся за стаканом. Было нужно во что бы то ни стало удержать состояние спокойной отрешенности, за которым я сюда и пришёл. Каким-то образом его удалось достичь раньше срока, то есть до появления виски. Но такие невербальные оскорбления ставили всё под угрозу. Я отпил немного янтарного алкоголя и в ожидании изменений к лучшему принялся разглядывать хорошо знакомый интерьер.

      Пожалуй, нет ничего странного, а может, и закономерно, что история начинается в питейном заведении. Конечно, там необязательно только лишь пить, но именно эта услуга для большинства являлась основной и даже целевой. В любом ресторане ведь тоже можно заказать хорошее вино. Тем не менее – мало кто ходит по ресторанам, чтобы изменить сознание на более дружественное всему вокруг. С барами аналогичный случай – их редко посещают лишь для того, чтобы получить особое гастрономическое удовольствие. Если это и имеет место, то как необходимая прелюдия или желательное сопровождение главного процесса.

      Итак, это был обыкновенный бар, вывеской, тем не менее, обозначенный как «Limestone Cafe». Будучи обыкновенным, он обладал важными для меня качествами. В первую очередь, это мягкий свет. Днём он ненавязчиво вливался в безупречно, с точки зрения географии, расположенные окна. В такие окна, ощущая себя в зрителем, было приятно наблюдать за происходящей по ту сторону стекла жизнью. Тяжёлые тёмно-бордовые шторы, больше похожие на театральные кулисы, добавляли этому ощущению достоверности. Именно по этой причине я недолюбливал более свойственные барам полуподвальные помещения – в них невозможно было проделать ничего подобного.

      Когда же солнце заканчивало работу, в помещении зажигали светильники, стилизованные под вычурные церковные лампады. Масла в них не было, а вместо настоящего фитиля там помещалась настоящая лампочка накаливания. Впрочем, необходимая схожесть была достигнута полностью, в том числе потому что освещали они, как и полагается лампадам, иконы. Изображены на них были, правда, не святые, а кто-то зачастую противоположный – представители музыкального шоу-бизнеса. Фотографии неоднозначных, но талантливых людей разных возрастов периодически менялись согласно порывам ответственного за это работника.