День независимости. Олег Николаевич Жилкин

на хорошую работу. На что я отвечал, что собираюсь работать говночистом, на что она возражала тем, что мне нужно будет уметь подсчитывать сколько ведер говна я откачал, чтобы меня не обманули при расчете зарплаты. В общем, я признал правоту тети Таи и выучил таблицу умножения, однако, как я убедился на личном опыте, говночистам математика действительно ни к чему.

      Смешно, что спустя сорок лет, уже в Америке, работая уборщиком в школе, я убедил босса оплатить мне курс математики в колледже, доказывая, что мне это необходимо для знания норм расхода чистящих веществ на единицу площади. На самом деле я собирался продвинуться выше, но уже было слишком поздно строить свою карьеру говночиста в пятьдесят лет. И дело было даже не возрасте, а в моем чистоплюйстве. Чтобы чего-то добиться в жизни, нужно окунуться в дерьмо с головой.

      Тетя Тая была одинокой, но очень энергичной и любознательной женщиной. Свои небольшие доходы она тратила на туристические поездки. Она ухитрилась несколько раз побывать заграницей: в Венгрии, в Румынии, откуда привозила мне жевачку, переводные картинки и шоколадных зайцев. Из путешествия по Карпатам она привезла мне горнолыжные очки. В степях Украины эти прекрасные горнолыжные очки смотрелись особенно эффектно.

      После того, как маме дали двухкомнатную квартиру и мы переехали из бараков, тетя Тая осталась жить в нашей комнате. Для этого ей пришлось устроиться в отдел народного образования на должность секретаря. Я полагаю, что существовала некая приватная договоренность об этом между тетей Таей и мамой, котороую они условились держать в секрете. Но позже секрет перестал быть секретом – поползли слухи и это явилось причиной крупной соры моей мамы с тетей Таей. После расселения бараков, тете Тае досталась однокомнатная квартира в центре города, но скандал уже вышел в публичное поле и все это вылилось в весьма эмоциональные разборки, на которые мать взяла меня в качестве моральной поддержки. Мне было уже одиннадцать и участвовать в выяснении отношений двух женщин было крайне неприятно. Мама лично выгребала из квартиры тети Таи всю посуду, которая осталась у нее после нашего переезда в новую квартиру. Тетя Тая была совершенно спокойна и невозмутима, она позволила забрать все, что мама посчитала своим. Думаю, что она хорошо знала взрывной характер своей подруги и имела к этим внезапным вспышкам стойкий иммунитет. Мне пришлось тащить все эти коробки с барохлом на себе. Помню, что я высказывал свое недовольство, и мать обрушила на меня остатки своего крепко заваренного раздражения, обвинив меня в недостаточной лояльности по отношению к себе. Несмотря на этот инциндент, их отношения полностью не прекратились. Мама попрежнему нуждалась в поддержке своей подруги, и та всегда могла подставить ей свое плечо, подменяя ее во время своего отсутствия дома.

      Я часто заходил к старой знакомой моей матери в гости, как к себе домой.

      Как-то летом у нас в доме отключили горячую воду. В ту далекую пору, когда нравы были просты