Дар небес. Елена Архипова

энергией.

      А Дарий первое время только с Лизонькой и ворковал, не стесняясь. Это уж потом и с Настасьей стал, а там уж и с братьями. Все дети не отходили от своего старшего брата. Он стал для них нянькой, сиделкой и самым главным авторитетом, став незаменимым помощником для Анны.

      И опять деревня судачила: парень же, а он с детьми нянькается, а не отцу по хозяйству помогает. Первенец же! Значит, должен отцу в хозяйстве помогать, а не женскую работу делать. Виданное ли дело, что парень с детьми тетешкается?

      Глава 3

      Анна всегда знала, что её первенец не такой, как все остальные её дети. Да, он был крупнее и выше всех своих сверстников, да он не был красив, да он молчал первые 5 лет своей жизни, но она видела, что мальчик здоров, а потому не переживала. То, что он крупнее – ну так первенец же, да и род мужа очень древний. Не красив, ну так не девица же растет! А то, что молчит, значит, не время ему ещё говорить. Она, как Лекарь, мысли его слышит.

      Этот ребенок всегда выделялся на фоне сверстников своим взрослым отношением к жизни. Да, он был самым старшим, но ведь всего на пять лет старше своих сестричек и всего на три года своих братьев. Но они, когда подросли, все ходили за ним хвостом. А Лиза, та вообще, кажется, жить без него не могла. Как, впрочем, и Дарий без неё. Вот такая странность: самый старший и самая младшая, самый нелюдимый и молчаливый и самая жизнерадостная и говорливая. Они везде и всегда были вместе.

      Потом, когда пришла пора Дару идти в школу и он уехал, а школа клана Земледельцев была в соседнем уезде, Лиза плакала три дня без брата, отказываясь есть и ложится спать. Никакие уговоры не действовали на неё. Остальные дети, глядя на неё, тоже капризничали. Пришлось родителям сдаться на их уговоры: "Хоть одним глазком увидеть братика и прижаться к нему!" Митрофан запряг лошадь и повез всё своё семейство в школу к Дарию.

      Дарий вышел к ним степенной походкой, поклонился сначала родителям, как требуют приличия, а уж потом, младшие дети облепили его. А Лизавета просто повисла на нем, как будто они не три дня не виделись, а целый год.

      – Дар, ты уж объясни Лизоньке, что так нельзя! – смущенно проговорила матушка, – ведь ладно она нам душу рвет своими слезами, она ведь и сама места себе не находит без тебя! Да и не только она ведь!

      И Дар поговорил. Родители отошли в сторонку, Митрофан тоже признавал за старшим сыном его уникальность и удивительное влияние на младших детей. Дарий что-то шептал им, мимоходом поправлял выбившиеся кудряшки из косичек сестричек и подвязывая пояски на братьях. Лизавета сначала сидела насупившись, но потом успокоилась, лобик распрямился и девочка перестала молчать и отрицательно мотать головкой. А под конец она уже улыбалась, как и остальные дети, и не вжималась так судорожно в старшего брата, не отпуская его ни на миг.

      Что Дарий говорил младшим детям, для родителей осталось тайной, но вскоре они уже все улыбались и жевали матушкины пироги. Увидев это, Анна выдохнула:

      – Дар небес!

      Дарий съел