Небо, полное звезд. Лена Сокол

встретилась взглядом с парнем и поспешила отвести глаза. – И экологическая обстановка считается одной из лучших в стране.

      – Несмотря на комбинат?

      – Он в восьми километрах от города. Моя мама работает там инженером взрывных работ, и однажды, когда мы только переехали в Сампо, она возила меня туда. Выглядит это все как небольшая возвышенность, в самое сердце которой вгрызается техника, для того чтобы извлечь полезные ископаемые. Грубо говоря, это огромная каменная воронка, стоя на краю которой ты видишь уходящие вниз, к центру, ступени каньона, по которым перемещаются крохотные, как жучки, самосвалы, экскаваторы и буровые машины. Ты понимаешь свою ничтожность в масштабах происходящего, и оттого это зрелище потрясает еще сильнее.

      – Твоя мать – инженер-взрывник? – удивился Мика. – Это так круто! И так… по-мужски.

      – Очень сложная и опасная работа, но мама – высококлассный специалист. Последние десять лет мы много переезжали из-за того, что ее перебрасывали с одного объекта на другой. Сампо – наша последняя остановка. Подозреваю, что не конечная: всем требуются крутые взрывники.

      Правда, теперь, глядя на Мику, мне совсем не хочется уезжать.

      – Ты так рассказала про этот комбинат, что мне теперь тоже хочется на него взглянуть.

      – Он выглядит очень масштабно. И современно. Его строили силами двух стран, как и сам город. Возможно, мне даже будет жаль, если придется уехать отсюда.

      – А что еще тут можно посмотреть? Чем занимаются жители? Как отдыхают?

      – Вообще, тут рукой подать до Европы, поэтому многие на выходные ездят на ту сторону границы. Другие предпочитают наслаждаться природой: рыбачат, собирают морошку или голубику, отдыхают на Каменном озере…

      От произнесенного у меня онемели губы. Заметив, что я осеклась, Мика замедлил ход.

      – Отсо сказал, никто не знает, почему она пошла туда.

      – Это так, – хрипло подтвердила я.

      – И у тебя нет никаких догадок? Вы же дружили. Он так сказал.

      Больше всего я боялась, что парень сейчас посмотрит мне в глаза.

      – Оливия говорила, что любит эти места.

      – Но должно же быть хоть какое-то объяснение…

      – Кажется, нам сюда, – прервала его я, показывая на дорожку, ведущую к рябине.

      Мика повернул коляску и направил вдоль тропинки. Колеса вязли в едва начавшей оттаивать земле, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы толкать меня вперед. Я тоже старалась помочь ему, но сразу же запачкала рукава грязью.

      Мы застыли у небольшой могилки с невысоким камнем, на котором были начертаны имя, годы жизни и рисунок в виде креста. Только в этот момент я осознала, что подойти к могиле можно было и с другой стороны – там была хорошая дорога, и мне не пришлось бы пачкаться, а Мике прикладывать усилия, чтобы везти меня.

      Мне стало стыдно, что я плохо запомнила путь, но иначе и не могло быть: я не была на похоронах Оливии. Мне пришлось искать ее могилу тем же вечером в темноте, потому что я приходила, когда кладбище опустело.

      – Расскажи мне, – тихо попросил Мика,