Всё зеленое. Ида Мартин

хотел… Никем. Жалким пустым местом. Впрочем… Два раза меня все же забрали, – он выдержал театральную паузу. – В полицию. Один раз увезли, проверили по базе, что не в розыске, и выставили на улицу, а второй – обвинили в краже, побили и вернули туда, откуда я так хотел свалить. Но самое лучшее знаешь что? Попасть в больницу. Там хорошо. Лежи себе и лежи. Хочешь – просто в потолок смотри, хочешь – стихи читай… И обед всегда по расписанию. Суп, пюре и компот.

      – Какие еще стихи? – Мальчик, казалось, был зачарован.

      – Да любые. Какие нравятся. Блока или Уитмена.

      Девушка пела в церковном хоре

      О всех усталых в чужом краю,

      О всех кораблях, ушедших в море,

      О всех, забывших радость свою.

      Так пел ее голос, летящий в купол,

      И луч сиял на белом плече,

      И каждый из мрака смотрел и слушал,

      Как белое платье пело в луче.

      И всем казалось, что радость будет,

      Что в тихой заводи все корабли,

      Что на чужбине усталые люди

      Светлую жизнь себе обрели.

      И голос был сладок, и луч был тонок,

      И только высоко, у Царских Врат,

      Причастный Тайнам, – плакал ребенок

      О том, что никто не придет назад.[2]

      – А давай вы меня заберете? – неожиданно попросил мальчик.

      – А давай, – все еще находясь под воздействием собственных слов, Амелин протянул ему ладонь.

      – Хватит, – я решительно шлепнула его по раскрытой руке: – Прекрати морочить ребенку голову. – Тебя родители обижают? – спросила я мальчика прямо.

      – Отчим – тварь, а мать всегда за него. Бьет ни за что. Орет, кричит, оскорбляет, что я, типа, щенок и ничего в жизни не добьюсь.

      – Хочешь, мы сходим с тобой в полицию? – предложила я. – И ты все там расскажешь?

      Амелин неодобрительно покосился на меня.

      – Нет! Вы что! – громко воскликнул мальчик. – Только не в полицию. Отчим сам полицейский. Он там всех знает.

      – У меня отчима не было, но после того, как соседи полицию вызывали, всегда бывало хуже, – сказал Амелин.

      – Это точно. У нас соседи тоже вызывали, пока не узнали, что Леня мент.

      – Идем с нами, – Костик поднялся. – Я тебя научу, как не плакать.

      – Правда? – Мальчик обрадовался. – А вы вампиры или маньяки?

      – Мы оборотни, – Амелин помахал маской. – Хочешь примкнуть к нашей стае?

      Пришлось оттащить его в сторону силой.

      – Зачем ты это говоришь?! Зачем обнадеживаешь? Мы же не можем взять его с собой.

      – Почему не можем? – Костик захлопал глазами. – Честное слово, я всю жизнь мечтал, чтобы меня кто-нибудь забрал… Но никто не хотел…

      – А знаешь почему? Потому что нельзя просто так детей забирать с улицы!

      – Никто не хотел, потому что люди равнодушные и злые. Пока не появилась ты. – Теплая, обезоруживающая улыбка должна была заставить меня смягчиться, но у него ничего не вышло.

      – Ты понятия не имеешь, кто он такой и что на самом деле

2

«Девушка пела в церковном хоре» – А. Блок.