Мурашки, как слоны. Елена Александрова

ядом,

      Слова звенели, как весной капели:

      «Я жить хочу, когда ты где-то рядом»…

      Глухой запой, усталые глаза и годы, пролетевшие сквозь

      счастье:

      Он ничего по делу не сказал, сломались даже грабли

      в одночасье.

      Мечта не может жить на тормозах,

      вокруг души железная ограда…

      Один звонок, один ответ, одна слеза:

      «Я жить хочу, когда ты где-то рядом»…

      Все улеглось, забылось, отболело, но в солнечном

      сплетении под вечер

      Родное имя бьётся оголтело и просит хоть одной

      случайной встречи…

      Никак нельзя, она навеки враг – та встреча,

      наречённая отрадой:

      «Прости меня, я знаю, что дурак.

      Я жить смогу, когда ты будешь рядом…»

      Стою у окошка, курю…

      Стою у окошка, курю

      Вторую подряд сигарету,

      Давно я уже не горю

      Дневным алюминиевым светом.

      Ночные часы мне милей,

      Темно и внутри, и снаружи,

      Второй сигареты дымок

      Растрёпанно в сумраке кружит.

      Стою у окошка, курю,

      Рассыпался пепел надеждой,

      А звёздное небо горит,

      Увы, не тревожа, как прежде…

      Обугленной в поле травой

      Чернеют то мысли, то фразы,

      И тянется жизнь головой —

      Бесчувственно и безобразно…

      Грязь

      Мы чистим обувь, фрукты и одежду,

      Там грязь видна и глазу неприятно,

      Но иногда почистить нужно прежде

      Свой хрупкий мир, где люди словно пятна.

      Корабль идёт, и волны лихо шпарят,

      А под лопаткой, даже в полный штиль,

      Жжёт место, по которому ударят,

      Готовясь к преступлению много миль.

      Иди ко дну, теряйся в темной чаще

      И не впишись в обычный поворот,

      Чтобы увидеть, как кому-то слаще

      Твои провалы, чем халва и мёд.

      Увидишь, как картину в галерее,

      И задохнёшься, сдерживая крик:

      Весной мы чистим скверы, и аллеи,

      И душу, на святой взирая лик.

      Ну, а корабль давно уже ржавеет,

      И течь пошла, но спишем на усталость.

      Мы чистим, что угодно, что виднее:

      Грязь торжествует, что с тобой осталась.

      Я никого не осуждаю, оно мешает понимать…

      Я никого не осуждаю, оно мешает понимать,

      А если вдруг не понимаю, то не придётся отвергать,

      Не отвергая, проще верить, а с верой праведнее жить,

      Я никого не осуждаю, свою раскручивая нить.

      Я никому не обещаю ни вечной дружбы, ни любви,

      Они исчезнут птичьей стаей, как только срок

      отговорит,

      А что останется, не знаю, порой решает день за год,

      Я ничего не обещаю, встречая утром свой восход.

      Я не рыдаю по предавшим, слезам своим повысив цену,

      Привычно числюсь в опоздавших на сплетен грязную

      арену,

      Не обижаюсь