Микрики. Леонид Кузнецов

нтеллектуальной издательской системе Ridero

      Антиснайпер

      У многих людей в жизни иногда происходит такое, что невозможно объяснить с логической точки зрения. И тогда, пытаясь осмыслить произошедшее, но, не сделав никаких конкретных выводов, говорят: «Чудеса, однако!..»

      Нечто подобное произошло с Игорем Дреем, который в давние «застойные» доперестроечные годы учился в одном Ленинградском вузе. Учился он хорошо, был умным весёлым парнем, любил хорошую музыку и неплохо рисовал. Все стены комнаты в общежитии, где он жил, были увешаны различными его творениями: плакатами, карандашными рисунками, картинами, написанными маслом и гуашью. Рисовал он в стиле «аля-народный примитивизм», но картины всем нравились, а Игорь, если видел, что его очередное творение кому-то нравится, тут же дарил на память. И дарственную надпись с автографом писал на обороте, но это скорее от желания потешить своё самолюбие. Как у любой творческой личности, были у него и взлёты и падения… То муза посещала, то уходила. Видимо в какую-то минуту соответствующего настроения он и нарисовал на большом листе ватмана голову Иисуса. Причём очень хорошо передал момент страдания Богочеловека: огромные глаза были полны боли, рот страдальчески скривился. Для усиления воздействия на предполагаемых зрителей, Игорь не пожалел красной краски на кровь, бегущую из-под колючек тернового венца, и даже из глаз…

      Хотя, если хорошенько припомнить, то Игорь отобразил на листе ватмана свои страдания – от неразделённой любви. Девушка из его учебной группы, с которой он общался два года, начиная с первого курса, неожиданно (пока он был на каникулах у родителей в своём родном городе) вышла замуж за выпускника военно-морского училища и уехала с ним к месту службы. Потом, через полгода, она приезжала сдавать экзамены, потому что перевелась на заочное отделение. Встретилась с ним и долго извинялась… Говорила, что не могла нарушить родительскую волю, поскольку те хотели видеть её замужем за нормальным человеком, а не за нищим студентом и пр. и пр. К тому же родители этого лейтенанта были хорошими знакомыми родителей девушки, имели дворянские корни и высокое положение: папа преподавал в этом училище и был «чёрным полковником» (капитаном первого ранга), а мама была небольшой «шишкой» в городской администрации. А у Игоря родители были из простых крестьян, волею судьбы и историческими «причудами» государства, заброшенные в далёкий сибирский провинциальный город. Да и в Ленинград Игорь попал, можно сказать, случайно – после службы в армии работал на заводе, а там ему предложили поехать на учёбу по заводскому направлению. Он, может быть, и не решился ехать так далеко, за тысячи километров, но напарник по работе предложил ехать вместе, поскольку вдвоём веселее. Через три месяца напарник уехал обратно по причине, как он сказал: «…тупости и нежелании получать новые знания». А Игорь как-то пообтёрся, привык, да и к тому же симпатичная ленинградочка с его группы уже как месяц заставляла трепетать его сердце и млеть от нежности.

      Ну, а к тому времени, когда она пыталась вымолить у него прощения за своё внезапное замужество, сердечная боль притупилась, и Игорь не сильно обижался на ту, которая причинила ему некоторые страдания. Но картина, скорее всего, была нарисована под впечатлением от этого события…

      Поскольку все стены комнаты были заняты, он повесил картину на дверь. Впечатление на всех, кто приходил к нему в гости, она вызывала одинаковое: все жалели страдальца и говорили: «Как здорово нарисовал!..»

      Когда начиналась очередная экзаменационная сессия, двое соседей Игоря из комнаты исчезали. Один уезжал к родителям в славный город Выборг. Другой к дядьке на Васильевский остров, где тот жил в огромной коммуналке. Дядька часто ездил в командировки, и сосед Игоря жил в комнате родственника месяцами.

      Игорь оставался один, готовился к экзаменам, и, надо честно сказать, сдавал их хорошо. Но однажды он «завалил» прикладную математику. Науку трудноусваиваемую, непонятную, и, как он думал, в жизни совсем ненужную. Но так вот получилось…

      Вечером он сидел один в комнате. Двери на частые стуки гостей, желавших навестить его, не открывал. Пил дешевое марочное вино, благо рядом со студгородком был большой гастроном «Измайловский». И всё больше и больше мрачнел, после каждого выпитого стакана, но не хмелел.

      Он сам не может до сих пор понять, почему это сделал… Игорь достал из шкафа пневматическую винтовку, которую ему в качестве отступного за свой поступок привезла сокурсница. Как она это сделала, не говорила, но кроме винтовки, она привезла и две коробочки специальных пулек «Дьяболо». Когда эта винтовка неожиданно появилась у Игоря, он иногда из окна стрелял по фонарям, воробьям, воронам. Воздушка была немецкого производства: била точно в цель. Куда навёл мушку, туда и попал… Правда, воробьи после попаданий недоумённо вертели головой и отряхивались, вороны недовольно каркали и, расправив крылья, улетали, а фонари не желали разбиваться… Комната, где проживал Игорь со товарищи, находилась на девятом этаже общежития, и расстояние до целей значительно превышало тактико-технические возможности пневматического оружия. Даже немецкого…

      Видимо