ЗОЛОТАЯ БАБА, или На этот раз я все сделаю правильно. Галина Воронова

этим мальчишкам, пусть встретятся на моем пути еще раз (как говорится, Бог троицу любит…)».

      На следующий же день, возвращаясь с ярмарки затемно, Лилька, как всегда заскочила в круглосуточный киоск недалеко от своего дома и почти не удивилась, обнаружив у кассы тех самых горе-музыкантов, пересчитывающих высыпанную в пригоршни настрадованную за день мелочь. Лишь слегка изумилась Лилька столь быстрому ответу, вскинула глаза и отрапортовала: «Поняла тебя, Господи!»

      Назавтра как должное восприняла она появление на ярмарке знакомой беспокойной компании, которая, заглушая все вокруг, снова обосновалась недалеко от нее. На этот раз Лилька почти с облегчением опустила в их шляпу бумажную десятку, с христианским смирением вытерпев весь тот шум, что они производили. В конце концов, упорство и юношеская наглость, с которыми молодые энтузиасты бросали вызов всему миру, дуя в свои трубы, подкупал и позволял думать, что до чего-нибудь они все-таки доорутся… до чего-нибудь, хотелось бы надеяться, хорошего. «Им бы только наставника сведущего, и кто знает?..» И потертая пыльная шляпа у их пританцовывающих ног приобрела вдруг какой-то иной, высший смысл.

      С тех пор Лилька постоянно наталкивалась на ребят в разных концах города. И, несмотря на то, что раз от раза их голоса становились все более пронзительными, она смиренно высыпала в их пакет или шляпу всю, осевшую в ее кармане мелочь. Как ни странно, и проводники трамваев, и прочая публика были к начинающим музыкантам весьма снисходительны. «Молодцы», – слышалось то и дело, и какой-нибудь подглуховатый пенсионер добавлял при этом: «Хо-ро-шо играете!» В отличие от таджикских цыганят, заполонивших городской транспорт, – надоедливых, раздражавших всех своим заученным на плохом русском, не менее пронзительным «…ня щецкэ роудинькя!!.», эти ребята были свои. И их отчаянные попытки сделать что-то самостоятельно вызывали у пассажиров симпатию. Тех же – чужих, проводники гнали взашей, а люди, глядя на них, бурчали: «Куда понаехали!?. Развели нищеты, всем не наподаешься!..» Но все же время от времени подавали… И Лилька как-то положила в цепкую руку черноглазой девочки лет шести, подаренное ей на ярмарке шоколадное яйцо (одно на ее ораву все равно не поделить) – пусть, мол, сама съест, может его не отберут, как деньги. И та действительно, торопливо кинув себе под ноги оберточную бумагу, целиком сунула его себе в рот, стараясь поскорее уничтожить свой трофей, с жадностью заглатывая его огромными кусками, и едва не подавилась так и не пригодившимся ей спрятанным внутри шоколада, сюрпризом!.. Слегка обступившие ее посторонившиеся люди (девочка была традиционно грязна) со смешанным чувством брезгливой жалости молча наблюдали за ней…

      Однажды к Лилькиному лотку подошел плешивый пожилой дядька. Поглядывая на Лильку игривым влажным взглядом, он неторопливо перебирал разложенные на прилавке сувениры. «Стареющий ловелас, весь такой гладенький, сразу