Скульптор. История убийцы. Артём Бородин

на это смотреть, Снежок был для него не просто конём, средством передвижения, а другом, самым верным другом. Когда жара спала, и наступила приятная, вечерняя прохлада, Леонид пришёл в конюшню, чтобы проститься со Снежком.

      – Здравствуй Снежок, ну как ты? – садясь рядом с конём, говорил скульптор – денёк сегодня был жаркий, наконец-то вечер. Я проститься пришёл Снежок. Ухожу я. Ты прости меня, что я тебя оставляю, или даже бросаю, но мне надо продолжать путь. Видит Бог, я старался тебя вылечить, и Иван Степанович старался, и Федька, но ничего не помогает. Проклятая ведьма! Если бы не она, то мы бы с тобой по полям катались с ветерком, быстрее всех на свете. Спасибо тебе, что спасал меня не раз, но теперь наши пути расходятся. Я буду по тебе скучать, Снежок, самый верный друг. Прости меня. Прощай друг.

      Леонид гладил рукой коня, и напоследок похлопал его по спине как друга. Он встал и начал уходить, но сам того не понимая зачем, да только обернулся и взглянул на коня. Из грустных, полных печали и скорби глаз Снежка текли серебряные слёзы. Увидев это, Леонид не сдержался, выходя из конюшни, то и дело вытирал свои слёзы, чтобы никто не увидел, что он плакал. Посидев немного на скамейке у дома, выкурив пару сигарет, насладившись пением птиц, он пошёл в дом. В доме было всё как обычно, Иван Степанович и Федька уже отужинали, и сидели у камина, попивая красное испанское вино. Леонид немного перекусил, после убрался в своей мастерской, поднялся в свою комнату, собрал свои вещи, и ждал наступления глубокой ночи, чтобы тихо, не прощаясь ни с кем уйти. Леонид собрал в сумку похожую на большую торбу, одежду, которой было не много, охотничий нож, дьявольскую книгу, бюсты, накопленные деньги с продажи картин и скульптур. Иван Степанович и Федька допили вино, и в доме стало ужасно тихо. Убедившись, что все спят, Леонид взял свои вещи, и медленно, стараясь не шуметь, спускался вниз по скрипучим ступенькам старой лестницы. После каждого скрипа очередной ступеньки, он останавливался и вслушивался в храп Ивана Степановича, который доносился с другого конца дома, убедившись, что старик спит, он продолжал спускаться. Наконец, преодолев, мерзко скрипучую лестницу, он спустился. Аккуратно положил сумку у входной двери, взял с кухни немного еды и воды на дорожку, и, взяв торбу, открыл тихонько входную дверь.