Я тебе не друг!. Мария Высоцкая

обязательно найдутся фотки. Не очень приличные, которые не одобрят родители, правда, Тай?

      – Меня там не было, – бормочет растерянно.

      Но я-то знаю, что была. Снова пыталась втирать про свою любовь, а когда я ее послал… Настучала о нашей маленькой тусовке в ректорат, по-видимому.

      – Ну, это потом еще доказать будет нужно, – прищуриваюсь. – Да и вообще, если подобные фото всплывут, наше отчисление погоды не сделает. Сколько универу придется отмываться от помоев? Опять же, проверки нагрянут. Да и статус лучшего вуза региона будет утерян…

      – Закрой рот, – Иваныч повышает голос, – хватит. Вы, Широкова, можете идти. А вам, Мельников, последнее предупреждение! Еще одно малейшее замечание, и вылетите вместе со своим Рябининым. Вы меня поняли?

      – Понял.

      Толпа шокированных преподавателей двинула к выходу, Рябина затерялся среди них. А я, я остался стоять на том самом месте, где швырялся прямыми угрозами. Сами вынудили. Конечно же, Николай Иванович устроил псевдопоказательную казнь, но преподаватели были абсолютно не в курсе того, что тут происходит.

      – Николай Иванович, вы бы хоть предупреждали, что ли. А то с самого утра – и уже на ковер.

      – Перестань паясничать. Я выгораживаю тебя только потому, что прекрасно понимаю – твой отец прекратит любое финансирование…

      – Я понял, ни мне, ни вам не нужен этот скандал.

      – Не нужен.

      – Вот и я думаю…

      – Пошел вон.

      – Грубо, – поднимаюсь с кресла, в которое упал, прежде чем ректор начал разводить задушевные беседы, и закрываю за собой дверь.

      Сбегаю на первый этаж и вытаскиваю из кармана ключи от тачки. На улице тепло. Начало осени. Под ногами сухой пыльный асфальт и желтеющая листва. Даже дышится легче, по-особенному как-то.

      Пока пересекаю парковку, перекидываю брелок между пальцами. Снимаю сигналку, а на соседнем сиденье, как по щелчку, появляется Рябинин.

      Как только мать вышла за Мельникова замуж, вот с тех самых пор в моей жизни нарисовался и Рябина. Не сотрешь. Его отец сидит в администрации. Вечно вписывает нас в программы окультуривания и развития региона. Только вот мы все никак окультуриться нормально не можем. Да и отчим мой с его папашкой какие-то делишки крутит.

      Еще бы, Мельников еще в девяностых оттяпал себе все точки по добыче, переработке и сбыту рыбы в крае. Монополист, блин.

      – Ну что Иваныч выдал на этот раз? – Сава закидывает ноги на панель и опускает спинку кресла как можно ниже.

      – Завтра просил заехать за доками. Отчисляют нас, – упираюсь затылком в подголовник.

      – Да ладно? – глаза Рябины округляются. Он роняет ноги на коврик, вытаращившись на меня. – Как?

      – Ряби-и-и-на, – поворачиваю ключ в зажигании, – шутка. Не дрейфь.

      – Я почти поверил.

      Сава врубает музло и опять откидывается на сиденье, заводит руки за голову.

      – Тебя домой?

      – Ага, закинь.

      Выжимаю газ и разгоняю тачку.

      Город у нас небольшой, население