Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог. Ольга Васильевна Чемерская

говорит у него правнучка на выданье.

      – Да что мне Колесов и какая-то праправнучка! Я что извращенец какой? Мало мне того греха…

      – Ты пропойца, Стрижевский! Если не бросишь…

      – А ты, откуда про Колесова знаешь? Про Колесова только я знаю!

      – Я тут недавно с Геркулесом выпивал…

      – Это кто?

      – Герой древнегреческий. Он мне про Колесова такое понарассказывал – и смех и грех вспоминать.

      – Ну, и что он там вычудил?

      – Колесов рассказал ему, как тот Авгиевы конюшни почистил, хвалил за находчивость, а Геркулес ещё и слыхом про них не слыхивал!

      – Да ты что! Правда? Ну дает Колес! Вот так прокололся!…А что до внучки, не можно мне брать её в жены.

      – Почему же?

      – Родная она мне.

      – Что ещё за бред?

      – Когда мы с Колесовым разошлись, со мной пошла девушка из «бессмертных». Колесов, может, знает, чьей дочерью она была, но точно не из начальных. Она сохла по мне. Я знал. И когда Виктория была уже в возрасте, Полина, так её звали, просила меня стать отцом для её ребенка. Виктория была согласна. И даже благодарна за то, что Полина спросила её разрешения.

      Полина зачала и уснула на шестом месяце беременности. Сон был недолгим, и, проснувшись, она разрешилась девочкой. Я, конечно, был рад, но не то чтобы сильно баловал мать и дитя, а когда Колесов прислал сватов за дочкой для Светозара, Полина ушла вместе с ней.

      Если сейчас на выданье девочка по линии Полины, то она моя кровная внучка.

      – Ну и намутили вы, везде бардак! Коли так, тебе бы на свадьбу съездить, хоть внучку, правнучку, или кто она там, замуж выдать!

      – Не думаю, что меня там ждут.

      – Ну так давай проверим!

      После долгих уговоров они, наконец, собрались и через неделю были уже на Днепре. Путь по реке приятели преодолели быстро. По Висле, затем Припяти до истоков реки; так они попали в городок на Днепре.

      Городом Стрижевский называл его с натяжкой: деревянная крепость на холме и россыпь ветхих мазанок, покрытых соломой. Болотистая местность извергала ключи, тут и там виделись пруды, озёра и лужи. Ручьи впадали в маленькие речки.

      – Стрижевский, может и не стоило сходить с корабля? Каждый квадратный километр – водоём!

      – И что, лететь этот километр? У нас не летучий корабль, – засмеялся он.

      – Да, тут только на апперах передвигаться можно. Куда не глянь – мостки переброшены.

      Они поднялись на холм и просили стражей доложить о прибытии гостей. Про мощение дорог они похоже и не слыхивали: везде было сплошное месилово, и Сидон окончательно промочил ноги в своих восточных туфлях. Песчаные холмы Стрижевского были намного привлекательнее этой чёрной, жирной жижи чистейшего чернозема.

      Их наконец сопроводили в палаты. За столом собралось всё большое семейство. Видно было, что здесь и стар, и млад – все поколения семьи что-то шумно обсуждают, перекрикивая друг друга. Стоял гул.

      – Пожаловали богатые купцы из краёв далеких. Господа Сидон