Повести. Ольга Геттман

направила машину в кювет, потеряв управление. Слетев с дороги и перекувырнувшись, машина замерла, встав на колёса. Ремни безопасности оказались заблокированы. Из-под крышки капота вырвался язык пламени. Олеся с ужасом наблюдала, как разрастался огонь. Наконец ей удалось ножом, лежащим в бардачке машины, перерезать ремни безопасности. И в тот момент, когда девушка взялась за ручку двери, раздался оглушительный взрыв. Грохот взрыва вырвал Олесю из ловушки сна. Сон оказался настолько реальным и ярким, что Олесе трудно было вернуться к сумрачному вечеру, когда под освещающим комнату торшером, она читала увлекательный детектив, внезапно провалившись в сон, словно в другую реальность.

      Сон посеял в душе тревогу. Ночная рубашка, в которой она спала, оказалась мокрой и прилипла к спине. В первое мгновение показалось, что сон продолжается, только туман, словно по волшебству, сменился полумраком, в котором появились детали интерьера комнаты.

      Она понимала, что на её месте был Глеб, и видела во сне последние мгновенья его жизни. Но почему была машина, а не сгоревший самолёт? После этого сна её дар стал постепенно возвращаться к хозяйке. Она сопоставляла известные детали с моментами сна и, поняв, что не справляется одна, обратилась к кузену Глеба Марку, работающему в «убойном» отделе. Марк, как опытный опер, устроил работать на аэродром свою сестру, школьную подругу Олеси, старшего лейтенанта полиции Юлию. Обладая броской, привлекательной внешностью (на что и рассчитывал Марк), Юлия сразу понравилась Герману, и он взял её к себе в секретари. Всё свободное от работы, (которой было немного) время, Юля за чашкой чая или в курительной комнате узнавала о недавних трагических происшествиях.

      Глава четырнадцатая

      Снежной долине, где очнулась Олеся, казалось, не было конца. Повсюду слепящая белизна девственного снега без единого следа даже маленькой пичужки. Вокруг ни кустика, ни деревца. Лишь оглушительная тишина без привычного гула моторов автомобилей. Хочется зацепиться взглядом хотя бы за какой-то холмик, лесок за горизонтом, чтобы, взяв его за ориентир, ползти к нему. Но всюду пусто и ослепляюще белым-бело. За Олесей тянется кровавый след. Ноги переломаны, руки травмированы, но позволяют ползти. И совершенно не понятно, в какую сторону передвигаться. Голова разламывается от адской боли. С лица, словно сняли кожу – эту боль можно на время унять, уткнувшись лицом в спасительно-холодный снег.

      Где она и как оказалась в этой снежной пустыне еле живая, потерявшая память? Она даже имени своего не помнит. Смутное ощущение, похожее на растёкшуюся по зеркалу воду, когда смотришься в него и видишь то ли себя, то ли кого-то чужого, имеющего имя и адрес, и не можешь вспомнить ничего из прошлой жизни, словно память стёрта вместе с прошлым. Сунув руки в карманы не по размеру огромной куртки, чтобы немного их отогреть, она нащупала лист бумаги, на которой было написано явно мужской рукой: «Скоро буду, твой Глеб». Кто такой Глеб и почему она оказалась в его, мужской куртке?

      Одни