Девушка с жемчужной сережкой. Трейси Шевалье

поздоровалась с хозяйкой:

      – Доброе утро, сударыня.

      Она нахмурилась, и я поняла, что мне надо было дождаться, когда она заговорит первой.

      – Таннеке показала тебе дом?

      – Да, сударыня.

      – Значит, тебе понятны твои обязанности? Так будь добра их выполнять.

      Она замолчала, словно не зная, что еще сказать, и я вдруг поняла, что она так же мало знает, как вести себя со служанкой, как я не знаю, как вести себя с хозяйкой. Таннеке, наверное, приучала к домашней работе Мария Тинс, и та в первую очередь выполняла приказания старухи.

      Видно, мне придется помогать Катарине – только так, чтобы она этого не заметила.

      – Таннеке сказала, что кроме стирки и глажки мне надо будет ходить на рынок за мясом и рыбой, сударыня, – подсказала я.

      Катарина оживилась:

      – Да, она сходит туда с тобой, когда ты кончишь гладить. А потом будешь каждый день ходить на рынок сама. И выполнять другие мои поручения, – добавила она.

      – Хорошо, сударыня.

      Я помолчала и, видя, что она больше ничего не собирается мне сказать, потянулась, чтобы снять с веревки мужскую рубашку.

      При виде рубашки Катарина вспомнила, что еще мне надо сказать.

      – Завтра, – объявила она, когда я принялась складывать рубашку, – я покажу тебе комнату на втором этаже, которую тебе надо будет убирать. Пораньше – с самого утра.

      И она ушла, не дожидаясь ответа.

      Я занесла в дом белье, нашла утюг, почистила его и поставила нагреваться на огонь. Не успела я начать гладить, как появилась Таннеке и вручила мне корзину для покупок.

      – Сейчас пойдем к мяснику, – сказала она. – Мне нужно мяса на обед.

      До этого я слышала, как на кухне звякают кастрюли и сковородки.

      У порога я увидела на скамейке Катарину, Лисбет и спящего в коляске Йохана. Катарина расчесывала волосы Лисбет и искала у нее в голове вшей. Рядом сидели Корнелия и Алейдис и что-то шили.

      – Нет, Алейдис, – сказала Катарина, – так ничего не выйдет – надо туже натягивать нитку. Покажи ей, Корнелия.

      Я и не думала, что увижу такую мирную домашнюю сцену.

      С канала прибежала Мартхе:

      – Вы идете за мясом? Можно, я тоже с ними пойду, мама?

      – Только держись рядом с Таннеке и во всем слушайся ее.

      Я была рада, что Мартхе идет с нами. Таннеке все еще разговаривала со мной очень сдержанно, а Мартхе была веселой и живой девочкой и разбила лед между нами.

      Я спросила Таннеке, сколько лет она работает на Марию Тинс.

      – Уже давно, – ответила она. – Я к ней поступила еще до того, как молодой хозяин женился на Катарине и они поселились в этом доме. Я начала работать примерно в твоем возрасте… Сколько тебе лет?

      – Шестнадцать.

      – А мне было четырнадцать, – с торжеством сказала Таннеке. – Я здесь проработала полжизни.

      На мой взгляд, этим не стоило гордиться. Изнуренная работой, она выглядела гораздо старше своих двадцати восьми лет.

      Мясной ряд помещался