Самоизоляция в стране людоедов. Павел Криницын

отя назвать их героями было очень сложно.

      Первым вы видите гордого всадника с револьвером, в шляпе, верхом на муле, с холодным непроницаемым взглядом, у него твердая рука опытного убийцы и меткого стрелка. Вы не увидите в нем страха и мелочности. И может даже показаться, что этот парень не боится смерти и будет сражаться до самого конца, смеясь в костлявое старушечье лицо. Альберту Рифту, всаднику, в кайф таким казаться и самого себя он убеждает, что такой и есть на самом деле. Не трус, просто объективный человек. Никто не знает Альберта Рифта, даже он сам.

      Он – бывший дезертир, сбежавший еще и с каторги, где за это же дезертирство он валил лес – вот кем был настоящий Альберт Рифт. Только в этом диком краю, где почти не было цивилизованных господ, несущих свое просвещение, такой мутный персонаж смог стать инспектором Компании. Мелкая должность, вроде чиновника, проверяющего местные дела Компании. Ну в этих диких краях, континента Толот, даже чиновника могли послать с револьвером решить маленькие вопросики.

      И да, Альберту Рифту очень нравилось, что он начинает жизнь заново.

      Еще двое были с нашим всадником, они из народа еху – каннибалы с заточенными зубами:

      Ведьма что сношалась с демонами! Ее звали Криспа. Сами еху ведьм и колдунов называли бакорами и уважали, как в цивилизованных странах уважают пасторов. И боялись, как в цивилизованных странах бояться важных сановников. Ведьма была молода, ей кажется не было и двадцати, но она была уже высокомерна и думала, что знает себе цену. Альберт Рифт сказал бы что она вполне миловидна, накидкой прикрыта вполне аппетитная грудь, широкие бедра, которыми она сидела на своем муле, по-дамски – боком, спустив две ноги в одну сторону. Если бы дикарка не соблюдала этих приличий, Альберт Рифт совсем бы сошел с ума. О да! Он представил ее бедра, сжимающие бока мула, двигающиеся с каждым шагом животного туда-сюда, и слегка поднятая юбка обнажила бы загорелые икры.

      "Нет, слишком жарко сегодня для таких мыслей" – облизнув пересохшие губы подумал Альберт. Да и никогда бы он не посмел расслабится в постели с девушкой, что уже отведала человечины.

      Вторым каннибалом был двухметровый дикарь-воин. Хорд. С топором и кожаным щитом, и ему приходилось идти пешком. Но он шел как солдат на долгом переходе – четко, думая только о цели или привале. Ему было привычно ни о чем не рассуждать, не уставать, и только ожидать засады, за очередным большим валуном или в кустах. Босые ноги были давно стоптаны так, что кожа на них была поплотнее подошвы сапог. Он был не мускулист, как это обычно бывает у тяжелоатлетов цивилизованного мира. Но все его мышцы были готовы к тому, что от них требуется. Он был берсерком и он всегда мечтал быть берсерком. Войти в экстатический раж боя – стать богом разрушения, пока позволит хрупкое человеческое тело. Таких варваров часто считают тупыми. И да, Хорд не так чтобы сильно был склонен к философии. Но ему никто никогда не скажет в лицо, что он – тупой варвар, мало у кого на континенте есть такие большие железные яйца.

      Последней в четверке героев, была пигмейка Еу. Да, ее, пожалуй, можно было назвать героиней. Она честно шла спасать людей, ей не нужны была ни слава, ни деньги, ни приказ какого-то начальства. Она была следопытом и пыталась бежать впереди всех, чтобы разглядеть следы преследуемых.

      Для дикарей еху, пигмей – вкусный деликатес. Еху не считают пигмеев людьми, а просто очень умными мартышками.

      А вот для Альберта Рифта она была чудом. Так как цивилизованная наука просто не верила в мифы о народе пигмеев. Считалось, что это мифические существа, рожденные из сказаний дикарей еху, обычные карлики. Но Альберт видел, что это не карлик. Ее ручки и ножки были развиты равномерно, она шустро бегала, обгоняя мулов. Ему она напоминала ребенка, стройную девочку с короткими курчавыми волосами. Да у нее был взрослый взгляд, но Альберт видел таких детей со взрослыми глазами на улицах Аарлема – их просто такими сделала жизнь. Но эта девчонка явно была взрослой, молодой конечно, стройной, утонченной. Она бегала в кожаных обтягивающих штанах в отличии от ведьмы в юбке. Она была воительницей-лучницей. Похотливого дезертира она восхищала, привлекала его любопытство, но не возбуждала – видимо дети его не возбуждали вообще.

      Для дикарей огнестрел и мулы были слишком дорогим удовольствием – потому верхом на мулах ехали лишь Альберт Рифт и Криспа, как уважаемая бакорша – ведьма. Особенно жалко было смотреть на крохотную, похожую на ребенка пигмейку с луком за спиной, ее маленькие ножки еле поспевали даже за неспешно шедшим отрядом. А ведь она – следопыт, и ей периодически приходилось обгонять всех быстрым бегом и сверяться по следам, что они идут верно.

      – Эй, малышка – запрыгивай назад, на муле еще есть место. – Настолько обаятельно предложил наемный стрелок, насколько это может делать сомнительного вида домогающийся мужик. Поэтому она конечно молча отвернулась, не поверив или не оценив простого сострадания всадника.

      – Весело у нас, ну прям как на похоронах. – хмыкнул всадник. Наемник и неудачливый дезертир, тот кто единственный мог похвастаться револьвером с полным барабаном и флягой с водой. Его спутники смотрели друг на друга явно с многозначным презрением. Два долговязых каннибала,