Из ведьмы ужасная фаворитка. Галина Ивановна Губайдуллина

лице.

      Пахло весной. Под стать весёлому настроению окружающих ярко светит солнце. Праздник провода зимы в разгаре.

      Женщина сорока лет тянет за собой пятилетнюю девочку, на них серые плащи с большим капюшоном, скрывающие лица. Это ведьма из дебрей леса Мюррел Сигер с дочкой. Колдунья уже не блистала красотой, зато ребёнок её был прехорошенький. Обе русые с кудрями, с пухлыми губами, голубыми глазами и красиво очерченными бровями. Мюррел очень любила старшую дочь, уже взрослую, Уму, вышедшую замуж за деревенского парня, не обладающую магией. Она гордилась старшенькой, гордилась, как та исправно вела хозяйство, угождала мужу, хоть прижила Уму в раннем возрасте, и соблазнитель сбежал в город на заработки, но любила больше младшей. Отец этой младшей Франчески, которую она любила называть Франкой, заезжий купец Виктор Сигер, младше любовницы на 10 лет. Ехал мимо, познакомился с разбитной бабёнкой, заделал дитя, но, наверное, чтоб сэкономить на трактирах, стал частенько останавливаться у ведьмы в лесу, даже с пьяных глаз женился, но наведывался к жене крайне редко, ведь где-то у богатея и дом был и склады, может, даже магазины. Но с каждым днём этот нелюбимый ребёнок влезал Мюррел под кожу, врастал в сердце…и вот сейчас так захотелось зацеловать малышку, прижать к себе от этого её зачарованного взгляда на маленького синего дракончика.

      Видя заинтересованность девочки, хозяин дракончика громко зазывал:

      – Магический снимок-портрет на мраморном плоском камне с моей зверушкой стоит золотой! Подходим, запечатлеем себя или семью!

      – Снимок с живым драконом стоит золотой, детка, это очень дорого,– с сожалением потянула мать дочку в толпу.

      Девочка вырвала руку и поинтересовалась:

      – А с мёртвым?

      Дракончик подавился дымом, откашливаясь. Его хозяин широко распахнул глаза на дерзкую девчонку.

      Оттаскивая своего ребёнка подальше от дракончика, Мюррел налетела на тёмного дроу.

      Заискивающе принялась извиняться:

      – Покорнейше прошу простить глупую женщину!

      Тёмный эльф высокомерно глянул на человечку и, не удосужив ответом, ушёл в толпу.

      Мать пояснила Франке:

      – Наши дроу хоть не такие пугающие, как в соседних княжествах и королевствах, где синие и голубые жестокие дроу с белыми волосами. А наши просто черноволосые и загорелые.

      Ребёнок покосился на синекожих дроу и мысленно согласился с матерью, у синих совсем вида нет.

      Сквозь толпу погнали провинившуюся ведьму. Франческа с ужасом наблюдала, как красными, замёршими ступнями по слегка подталому снегу тяжёло после побоев, свидетельства коих кровоподтёками выступали из под драной, чёрной одежды, идёт красавица.

      Толпа в бешенстве орала:

      – Наказать ведьму! Это она мор наслала на скотину!

      Жестокие люди били и толкали бедняжку, она падала, а стража из тёмных дроу за шиворот поднимала её и волокла к готовому месту казни.

      Мюррел схватила дочь и побежала в сторону от сурово действа, но Франческа из под её плеча поднимала голову и видела быстро разгорающийся костёр. Крик сгораемой ведьмы выбил слёзы из глаз девочки. Она натянула капюшон до носа, чтоб этой жалости никто не видел. А то у злобной толпы хватит ярости и подлости бросить в огонь и дитя.

      Мать шептала ей:

      – Ведьм часто обвиняют в эпидемиях…Забывая всю нашу доброту и самоотверженность в борьбе с ранениями и болезнями…

      В лесу ещё снег не таял, блик солнца на ледяной дороге ослеплял. Приятное дуновение весеннего ветерка ласкает кожу лица, девочка забыла печали и, посасывая карамель на палочке, радостно вдыхала запахи набухающих почек деревьев. Мюррел и Франка потеснились на край, пропуская подводу с сердитым мужиком, тот вёз вязанки дров.

      Путницы вошли под сень вековых дубов, значит дом близко. Красавец-отец Виктор Сигер перед праздником привёз обоз товаров в город Доэт, пришёл к семье на несколько дней. И благостная, умиротворяющая тишина их дома резко сменилась на ругань, обвинения и примирения родителей.

      Вот и сейчас, стоило Мюррел с дочкой войти, Виктор, зачёсывая пятернёй пышные каштановые волосы, поинтересовался:

      – Много ль подарков себе купили?

      В их лесном доме много окон со светло-жёлтыми тонкими шторами. Мягкая мебель цвета компота из черёмухи.

      Жена с укором глянула и резанула правду в лоб:

      – Виктор, скажи, у тебя в каждом городе по семье, да? Потому ты ущемляешь меня и ребёнка?

      Мужчина покраснел, стал нервно отряхивать добротный синий сюртук, пряча глаза.

      – Понятно,– горько вздохнула Мюррел и принялась раздевать дочь.

      – У тебя тоже есть ребёнок от другого мужчины,– напомнил Виктор, затем едко добавил,– Да, у меня много бастардов, потому особо на дивиденды с торговли не рассчитывайте.

      Франка с детской непосредственностью уточнила:

      – Мам, почему ты выбрала такого злого, вредного папа?

      – Любовь