Память. Часть 2. Людмила Евгеньевна Кулагина

вот он поднял глаза, увидев необычные очертания. Здание с высокой колокольней. Нет, это не колокольня, догадался Семён. Это минарет. Перед ним был не христианский храм, а мечеть. Два этажа, зелёная крыша. Похоже на обычный купеческий дом. Но над крышей трёх-ярусный минарет. В Москве мечети ему не попадались, хотя, наверняка тоже были. И вот ещё одно отличие. Верблюд, запряжённый в повозку. А это что? Двухэтажный трамвай? Такого ему видеть ещё не приходилось. Настроение Семёна сменилось. Уныние, не свойственное ему, перешло в любопытство. И он начал изучать город, предчувствуя, что уехать отсюда быстро, как он хотел бы, не получится.

      2.Андрей

      Семён подошёл к сильно облезшему и полуразрушенному дому, который даже в теперешнем его состоянии был красив. Гармонию форм и пропорций анфилады окон, перемежающихся с колоннами, не смогли окончательно разрушить ни время, ни дожди. Шлинчак осторожно поднялся по крыльцу, не касаясь перил, которые теперь висели на красивой чугунной решётке. Открыл дверь. Она распахнулась с громким скрипом, а захлопнулась совершенно бесшумно, будто вспомнив свою молодость. И сразу же беспорядочный гул оглушил его. Голоса, шум передвигаемых предметов, шагов, льющейся воды, хохот, свист. Все эти звуки лились из-за бесконечных занавесок, шкафчиков, полочек, перегородивших когда-то великолепный холл и разделивших его на множество малюсеньких уголков и комнаток.

      Люди сновали по узкому проходу между ними, занавеси развевались, приоткрывая скрытую за ними жизнь. Кто-то лежал на кровати, читая книгу, кто-то сидел за столом, кто-то ел. Люди занимались повседневными делами: разговаривали друг с другом, штопали одежду, готовили еду, ругались, спали, мыли, стирали, писали, чертили, шутили и смеялись.

      Семён оторопело замер в центре всей этой круговерти. Проходящие мимо толкали его, протискиваясь, или вежливо отодвигали. Семён сделал шаг назад, чтобы уступить дорогу и толкнул что-то, находящееся за занавеской. Попадала посуда, кто-то начал кричать на него. На шум вышел Хельмут – Андрей. Он, улыбаясь, поманил Семёна и скрылся за шторой. Семён пошёл за ним следом и напоровшись на кровать, стоящую сразу за занавесью, упал на неё, не сумев остановиться.

      – Чаю? – спросил Андрей.

      – Ты здесь живёшь? – ответил вопросом на вопрос Семён.

      – Да, это общежитие для семейных.

      – Ты обзавёлся семьёй?

      – Можно и так сказать. – загадочно, как всегда, ответил Андрей.

      – Семён собрался начать задавать вопросы. Но Андрей остановил его.

      – Поговорим позже.

      – Позже? Ну уж нет, – взвился Семён. – Я пытаюсь хоть что-нибудь выяснить уже много дней подряд. И мне все говорят, что я узнаю всё позже. Моё терпение кончилось. Говори сейчас.

      – Хорошо. Но не здесь. Может быть ты всё же выпьешь чаю сначала? – Хельмут достал завёрнутый в газету хлеб.

      Это был сильный аргумент. Семён был очень голоден и набросился на еду, забыв о своих вопросах. После чая они вышли на улицу,